Лихой гимназист

Когда я вошёл в комнату, старшие гимназисты чаёвничали. На столе стояли чайник и тарелки со съестным.

— О, а вот и вы, Алексей, — поприветствовал меня Ушаков с необычным для него дружелюбием. — Присоединяйтесь к нашей скромной трапезе. Припозднились вы что-то, ужин-то закончился.

Я с радостью присоединился к застолью, тем более, что был голоден как чёрт. Почти сразу посыпались вопросы о пятничной дуэли. Теперь стало понятно, почему меня пригласили за стол. Парней съедало любопытство, очень уж хотелось им из первых уст услышать о тех «легендарных» событиях, и мне ничего не оставалось делать, чем в очередной раз пересказать ту историю.

— Удивительно, — произнёс Ушаков. — Вы имели дерзновение драться в стенах гимназии и сразили на шпагах одного за другим трёх соперников. Знаете, а ведь я и прежде слышал о вас. Многие вас считали несколько… мягкосердечным. Похоже, молва ошибалась.

Ушаков нашёл удачную замену слову «трус». Парни тут вообще старались избегать резких выражений по отношению друг к другу, если только речь не шла о приятельском подтрунивании. Если же они считали человека низким и недостойным, то просто игнорировали его, как меня в первые два дня.

Теперь же внезапно всё поменялось. В один вечер я из изгоя превратился в местную легенду, пусть за это и пришлось отсидеть три дня в карцере. Меня, наконец-то, приняли за своего.

— Молва часто ошибается, — ответил я. — А доброту некоторые склонны принимать за трусость, — я окинул взглядом сидящих за столом ребят.

— Гуссаковский не раз показывал недостойное поведение, — произнёс Ушаков. — А теперь выясняется, что он вор.

— И директору наушничает. Поэтому на его проделки и закрывают глаза, — добавил один из парней.

— Так или иначе, он получил своё, — подытожил Ушаков.

Удивительно, но слух, который я попросил пустить Михаила, теперь на полном серьёзе передавался из уст в уста. К тому же все узнали, что Гуссаковский меня обокрал. Несладко теперь засранцу придётся.

Этой ночью я, пока все спали, взял портфель с добычей, вышел в туалет и, закрывшись в кабинке, принялся пересчитывать деньги. У меня оказалось почти полторы тысячи ассигнациями мелкого и среднего достоинства и сто восемьдесят рублей серебром, плюс кучка драгоценного металла, который, впрочем, надо ещё найти, где выгодно продать.

На аренду квартиры должно было хватить с избытком, и я, немного поразмыслив, решил не дожидаться летних каникул и заняться поиском жилья в ближайшие дни, чтобы поскорее закрыть этот вопрос и думать уже о вещах более важных.

* * *

В этот четверг состоялось долгожданное практическое занятие по искусству владения чарами. Наш класс вывели во двор гимназии, но не в тот, где были сараи и колокол, а в другой, находящийся по соседству. Здесь имелось несколько мишеней в виде кирпичных и каменных строений разной формы, а так же врытые в землю брёвна. На каждом объекте виднелись следы копоти и выбоины. С трёх сторон двор огораживала высокая глухая стена.

Из всей гимназии только тут разрешалось снимать медальоны. На время занятий мы оставили их помощнику тренера.

Наш класс обучался огненным чарам. Магических техник было довольно много. Самыми распространёнными считались огненные, каменные и воздушные, чуть реже встречались водно-ледяные и электрические. Других тут не преподавали. Не знаю, почему Алексея запихнули именно сюда, однако, судя по дневниковым записям, обучение давалось тяжко, поскольку парень не имел дара управления светлой стихией. Ему подчинялась только тёмная стихия, но отец запрещал изучать связанные с ней заклинания, да и не преподавали здесь такие.

Учил нас пожилой, сутуловатый дворянин с вечно недовольным лицом и ожогами на тыльной стороне ладоней, которые можно было увидеть, когда тренер снимал перчатки. Человек этот нрав имел не то, чтобы суровый, но какой-то угрюмый и дикий. Он постоянно строил кислую, недовольную гримасу при виде нас, словно досадуя, что приходится иметь дело с «отсталыми». Вот и сегодня он нас встретил ворчанием и взглядом исподлобья.

Мы начали с упражнений на концентрацию воли, после чего тренер потребовал создать малое пламя. Само заклинание я, конечно, выучил, пока сидел в карцере, но были сомнения, что получится что-то путное. Раньше, по крайней мере, у Алексея не получилось.

Ученики выстроились в шеренгу, и тренер начал вызывать нас по одному.

Первый гимназист встал лицом к каменной стене, расставил ладони и произнёс заклинание вслух, как и требовал тренер. Огонь не загорелся.

— Нет, нет, нет, — замотал головой тренер. — Вы произносите слова неправильно. Сколько можно вас учить?

Он попытался объяснить ученику, в чём ошибка, но это не помогло, и ученик был отправлен на место. Второй гимназист произнёс заклинание как надо, в воздухе между его ладонями появился небольшой огонёк и тут же погас. Это означало, парень плохо концентрировал волю в словах.

Следующим вышел Михаил. Созданный им огонь пылал ярче и дольше.

— Угу, допустимо, — буркнул тренер и позвал следующего.