Лихолетье

— Как Директорию из трех министров — мы с вами и Петр Васильевич — он сейчас в Омске. Управляющих министерствами и ведомствами подбираем по деловым качествам, штаты не раздуваем, скромные. Вы отвечаете за социально-экономический блок, готовьте программу, я за армию и безопасность с правопорядком. На Вологодском внешнеполитический блок, и надзор за соблюдением законности. Три «директора» есть коллегиальное управление, мы вполне можем взаимодействовать в нынешних условиях и помогать друг другу. «Деловой кабинет» подберем из людей знающих, честных, имеющих авторитет. Ведь Петр Васильевич, как мне кажется, «ходячая энциклопедия», и знает чуть ли не каждого более-менее известного сибиряка.

— Так оно и есть, — улыбнулся Серебренников, мысленно отметив, что Патушинский выбрал самый правильный вариант — в условиях гражданской войны больше всего подходит именно Директория. Но тот снова негромко заговорил, и слова прозвучали необычно:

— Мы должны взять самое лучшее от прежней власти, и сохранить то, что большевики дали простым людям. Не отрицать их деятельность, не возвращаться к старому, отжитому, а творить новое, и чтобы каждый человек труда мог достойно жить и работать. Такого человека мы должны уважать — а их почти вся Сибирь…

Глава 22

— Пролетариата у нас нет, промышленность как таковая практически отсутствует. Ведется лишь добыча сырья и полезных ископаемых — каменного угля, слюды, соли, руды металлов. Но главное — золота на многочисленных приисках силами сезонных старателей. Главная масса постоянных работников задействована только на железных дорогах — это технический персонал, ремонтники в депо, рабочие шпалопропиточных предприятий. К ним можно добавить шахтеров с угольных копей Кузбасса и Черемхово, но работники с них сейчас аховые, как и с железнодорожников.

— А в чем дело, Иван Иннокентьевич?

— Большевики повсеместно ввели повременную оплату в твердых, довольно значительных суммах, и разрешили тем же шахтерам устанавливать отпускные цены на добываемый уголь, в результате чего железная дорога отказывается его покупать — слишком дорого, цена совершенно не обоснованная. А ведь уголь еще требуется для работы электростанций в городах — если не навести порядок немедленно, то выработка электричества просто прекратится. А это ведь еще работа телеграфа, телефонных станций, правительственных учреждений, наших немногочисленных предприятий — да тех же ремонтных депо. Вся жизнь будет парализована из-за хищнических устремлений бездельников и лодырей, желающих сытно жить и при этом меньше работать. И на такой вывод есть основания — за четыре последних месяца добыча угля в том же Черемхово снизилась многократно, и составила едва трехнедельную норму по отношению к шестнадцатому году, а сами шахтеры, судя по цифрам, отработали не более чем по семнадцать дней на каждого в перерасчете. То есть «трудились», если вообще это можно именовать «трудом» лишь по три часа в неделю! Но требуют ежедневную оплату несоразмерно высокую, фактически прежнюю за две недели!

Обычно сдержанный и спокойный Серебренников разгорячился, что было невероятно — видимо, проблема нежелающих работать пролетариев, ставших монопольными владельцами важнейшего сырья, уже довела всех понимающих людей до белого каления. И он спросил, желая окончательно уяснить суть проблемы. После чего выработать и принять соответствующее решение, которое позволит нормализировать ситуацию.

— Так на что же они живут, эти пролетарии, не желающие честно работать в «царстве победившего труда»?

— При большевиках грабили соседние крестьянские селения и инорородцев — буряты от них крепко страдают, скот уводят силой. Отправляли целые экспедиции, с винтовками и пулеметами, чтобы отобрать хлеб и мясо в крестьянских селах, отчего там бунтовали, а на подавление выступлений «Центросибирь» отправляла красногвардейцев. В Иркутске в прошлом декабре целыми эшелонами прибывали из Черемхово, с бабами своими и мешками — горожан грабили страшно, мародерствали хуже кавказцев и анархистов — сам видел. Одно спасение — понтон льдом сорвало. И что хуже всего — эта «публика» даже сейчас изгоняет тех шахтеров, что хотят честно трудиться, и собираются начать войну уже с нами, там агитаторы в отряды начали собирать по всем шахтам всякий сброд.

— Вот это хорошо, что собирают, и что работать не хотят. Поступим с ними по большевицкому принципу — «кто не работает, тот не ест». Кстати, вполне справедливый лозунг, его нужно повсеместно вывешивать для назидания. А вот грабить и разбойничать нехорошо, такого в сибирской деревне сильно не любят, варнаки и каторжники гуманизм давно у старожилов вышибли. Так что урок надо дать наглядный, благо теперь есть кому. Гниль надо вычищать, пока гангрена не пошла.