Лихолетье

И это еще начало — в тексте телеграммы говорилось, что к власти в Иркутске пришло Временное правительство автономной Сибири. Еще полмесяца тому назад вопрос о передаче власти оговаривался на тайной встрече с представителями Западно-Сибирского комиссариата ВПАС, как и дальнейшие, уже совместные действия. Но тогда ему сообщили, что тайное подполье на территории Восточной Сибири большевиками арестовано, и ВСК прекратил работу. Выходит, его сознательно вводили в заблуждение насчет «Ведер, Пил, Асбеста и Стекла», которые «уже не нужны для постройки, закупленных материалов хватило».

— Прах подери это иносказание!

Войцеховский выругался сквозь зубы, прекрасно понимая, что без такого немудреного шифрования под видом закупочных телеграмм никак не обойтись. К тому же послания отправлялись на адреса местных негоциантов — ведь всю переписку между эшелонами корпуса большевики давно держали под своим контролем и непонятные телеграммы могли просто не пропустить. А так можно было обмениваться информацией и координировать действия, что и произошло этой ночью.

— И что теперь будет⁈ Если я не прикажу выступать немедленно, то упущу время и дам возможность большевикам организоваться! Нет, такой возможности я им не предоставлю!

Сергей Николаевич открыл дверь и громко приказал ожидавших его распоряжений телеграфистам и посыльным:

— Передать всем немедленно — «начинать сразу при получении»!

Все находившиеся в вагоне чехи и русские моментально оживились, и сгустившиеся напряжение, почти невыносимое, схлынуло. Теперь всем надлежало действовать не мешкая, пока еще утро, и большевицкие совдепы по линии железнодорожной линии Транссиба не получили известие о произведенном в Иркутске, Нижнеудинске и Канске переворотах — там выступление было согласованным, и произошло одновременно. Телеграф брался под охрану сразу же, отправка и прохождение любых телеграмм не допускалась. Но отчет о собственных действиях и распоряжения пришедшего к власти ВПАС подполковник Ушаков передал, и тем сразу же спровоцировал чешские эшелоны в Мариинске и Новониколаевске к действиям. Капитаны Гайда и Кадлец моментально сообразили, что переписка по телеграфу с Челябинском займет долгое время, и будучи деятельными и инициативными офицерами немедленно, еще перед рассветом, благо разница с Иркутском в два часа, начали дружное выступление.

Пусть преждевременно, но с впечатляющим успехом, судя по донесениям — красногвардейцы и милиция были обезоружены, немногих сопротивляющихся забросали гранатами, остальных посадили под караул. И главное — захватили столь необходимое оружие и боеприпасы. В том же Мариинске энергичный Кадлец разоружил целый отряд «красной гвардии», отправлявшийся на Даурский фронт против казаков есаула Семенова.

Войцеховский посмотрел на карту Транссиба, что занимала полстены в штабном купе — длинная лента протянулась на тысячи верст. Взгляд тут же прошелся по разноцветным булавкам, воткнутым в бумагу, изображавшим эшелоны с батальонами. Восьмисотверстный перегон от Челябинска до Омска «утыкан» иголками достаточно плотно — все же здесь находилось до девяти тысяч легионеров. Причем главной массой войск — две трети состава — еще на исходной станции, здесь в Челябинске. А вот дальше было совсем плохо, и он сильно сомневался в успехе начавшегося там восстания, больше походившего на ритуальное самоубийство.

От Омска до Новониколаевска свыше шестисот верст пути — а у капитана Гайды на конечной станции и тысячи штыков нет под рукой. Еще четыреста верст с лишним дороги, и будет Мариинск — там под началом капитана Кадлеца всего шесть сотен стрелков. Эти две группы еще могут действовать совместно, даже выгрузится из вагонов в случае необходимости. К тому же могут рассчитывать на помощь из Омска — в том, что сибирские казаки восстанут, сомнений не было. Да еще выступят многочисленные тайные офицерские организации, узнав, что «Центросибирь» в Иркутске свергнута, и ее заправилы рассажены по тюремным камерам.

Потом тянулся длинный разрыв на полтысячи верст — до Канска, где стоит батальон «ударников» 2-й дивизии. Опасный такой разрыв, посередине Енисей с Красноярском — губернским центром, где позиции большевиков крепки. От Канска триста верст юго-восточнее Нижнеудинск, уездный городок уже Иркутской губернии. Но там «хлебопеки» и обозники, под охраной всего одной стрелковой роты. В двух этих группах, способных прийти на помощь друг другу чуть больше одной тысячи легионеров — ничтожно малая величина для контроля не то, чтобы всего огромного края — только линии Транссиба, со всеми станциями и селениями.

Однако одно утешает — у большевиков там только милиция и ничтожные по числу штыков отряды красногвардейцев, и «ударники» с ними легко справятся, тем более, что арсенал в Канске уже захвачен — а там почти десять тысяч винтовок, пусть при небольшом количестве патронов.