Лихолетье

Наступила тишина, командующие округами насупились, помрачнели, переглянулись. Патушинский резко вернул их к суровой действительности. Григорий Борисович продолжил говорить дальше совершенно спокойно, понимая, что так будет намного действенней — агитаторы годны для толпы, офицерам требуются весомые доводы:

— Но временная Сибирская государственность, являющаяся частью общероссийской, не может обходиться без собственной системы званий. Однако восстанавливать прежнюю мы не имеем морального права, потому и нововведения приняты, — он постучал пальцем по погонам.

— Прежний пятый класс бригадира в армии, давно упраздненный, восстановлен, но никак чин, а обозначение должности. Генеральской должности, хотя таковой не именуется. А введение звания майора необходимо потому, что те генералы и полковники, что не имеют заслуг в освобождении Сибири от большевиков, не имели превосходства в чине. Вы меня понимаете?

— Опустятся на «ступеньку» ниже, как только решат вступить на военную службу в Сибирскую армию?

— Совершенно верно, Александр Васильевич. Это вызвано необходимостью — слишком велико недоверие народа к генералам, да и вы сами знаете, какое на фронте было отношение к командованию «их превосходительств». И мы должны учитывать это…

Нарукавные знаки различия введенные в Сибирской армии летом 1918 года — настолько была велика неприязнь к офицерским погонам…

Глава 27

— Заказ на печатание наших ассигнаций приняли американцы, — в голосе Серебренникова прозвучало нескрываемое торжество. Полиграфические «мощности» не только в Иркутске, но и по всей Сибири оказались ниже всякой критики. Первые попытки напечатать банкноты окончились полным провалом — качество банкнот оказалось ужасающим, проще сказать кошмарным. Патушинскому удалось проверить купюры «сибирских рублей» — типографская краска с них сползала, бумага в потеках, и самое страшное — такие деньги не подделал бы только ленивый, а таковых среди русских фальшивомонетчиков не наблюдалось.

— Они поставят нам оборудование и бумагу с «водяными» знаками, все необходимые краски, прибудут и опытные работники. Так что к началу октября у нас будут собственные ассигнации, к тому же заработает «экспедиция по заготовке государственных бумаг». В Северо-Американских Соединенных Штатах также приняли заказ на чеканку медной и никелевой монеты, от одной копейки до полтинника, на общий номинал в двадцать миллионов рублей для устойчивого размена. Первые партии должны поступить осенью вместе с оборудованием для уже собственно нашей чеканки золотых червонцев и серебряных рублей.

— Не думаю, что это стоит делать для постоянного обихода, — негромко произнес Григорий Борисович. — Я тут посоветовался со знающими людьми, и они предложили вводить золотое обращение не монетами, а слитками. В этом случае золото можно будет покупать, но вот расплачиваться им при покупках станет крайне затруднительно, только при крупных сделках при банковских расчетах. Можно будет выпустить из драгоценных металлов лишь небольшие партии памятных монет. Этого вполне хватит для устойчивого поддержания курса «сибирского рубля», тем более, как мне известно, объем золотодобычи можно восстановить пусть не в прежних размерах, но вполне значимый. Впрочем, этим летом все станет ясно.

— Японцы предложили ввести свои войска в Приморье и в Амурскую область, — негромко произнес Вологодский, наклонившись над столом. — Якобы нам в помощь, для установления должного порядка. Они нацелились на оккупацию части территории, чтобы установить свой контроль над добычей золота на амурских приисках. Пока сделан зондаж, но очень настойчивый.

Воцарилась тишина — дыхнуло явственной угрозой. Патушинский прекрасно знал, что интервенция должна состоятся. Так случилось в нынешнее время «Великой Смуты», когда «заморские соседи» постарались прибрать к своим рукам русские богатства. Вернее, уже начали этот «увлекательный» для них процесс — войска так называемых «союзников» пока высадились в Мурманске и Владивостоке, но там действо пойдет дальше, и примет широкий размах под предлогом помощи «белому движению».

— Пока зондаж — «мы хотим вас изнасиловать», потом будет прямое предложение, и в случае отказа само насилие, — улыбка у Патушинского вышла натянутой. Но вот дальше он заговорил зло:

— Интервентов трудно уговорить отказаться акции, если они в ней заинтересованы. И противопоставить силу мы не можем — армии пока нет как таковой, чтобы воевать с державой. Потому нужно найти нетривиальный ход, чтобы японцы отказались от своих замыслов ни от «чистоты души», а под воздействием других союзников по Антанте.