Лихоманка

Еще какое-то время наша экстравагантная парочка, шатаясь и извиваясь, как борцы вольного стиля, болталась в темном проеме окна на глазах у группы граждан, что застыли в скульптурной композиции на перекрестке второй северной и Бродвея. Потом, очевидно, окончательно обессилив, парочка дружно рухнула на пол.

Скрылась, короче, из зоны видимости.

Группе граждан дачников на перекрестке оставалось только гадать и решать. Гадать, что там дальше происходит? Что и главное — как? И решать неразрешимую задачку — что делать?

Вечный истинно русский вопрос.

Вмешиваться или сохранять нейтралитет? Подойти под окно и окликнуть, якобы, невзначай. Скажем, спросить который час? Или, нет ли у вас лишней коробки спичек? У нас, дескать, неожиданно кончились. Звонить или не звонить в истринскую милицию? Или не стоит? Не стоит беспокоить и без того сверх всякой меры озабоченную ростом преступности и всяческих правонарушений немногочисленную подмосковную милицию? В конце концов, есть неприкосновенность жилища. Тайна частной приватной личной жизни.

Из распахнутого окна второго этажа не доносилось ни звука.

Так ничего и, не решив, не свершив никаких действий и поступков, группа граждан дачников рассосалась, кто куда. Пожелали друг другу спокойной ночи и, недовольно поглядывая на мрачные тучи над головами, вместо привычного звездного неба, разошлись в разные стороны. Каждый на свою улицу, в свой дом, в свою удобную теплую мягкую постель.

Оглядывались, конечно, на распахнутое темное окно второго этажа дачи Шагина. Но оттуда по-прежнему не доносилось ни шороха, ни звука.

Как там, в песне на стихи соседа поэта Фатьянова с первой северной улицы?

«Снова замерло все до рассвета. Дверь не скрипнет, не вспыхнет огонь».

Некоторое время Шагин и Ассоль сидели на полу под окном, и оба тяжело дышали. Как после забега на марафонскую дистанцию.

С улицы доносился постепенно угасающий лай собак, и кое-какие сдержанные разговоры дачников на перекрестке. Все-таки, слышимость в поселке отменная, как в консерватории. Что есть, то есть.

— Все? — переведя дыхание, спросил Шагин.

— Ладно вам! — совершенно спокойным тоном ответила звездочка.

Ассоль лукаво улыбнулась и сделала еще одну попытку ухватиться рукой за подоконник. Явно вознамерилась выйти в одно окно дважды.

Валера Шагин был начеку. Бесцеремонно схватил ее за ногу и отволок в угол кабинета, подальше от столь дорогого сердцу эстрадной звездочки распахнутого окна. Что, вообще-то, было довольно опрометчиво. На шершавом деревянном полу дачи звездочка вполне могла посадить себе в задницу занозу.

Что, согласитесь, было бы крайне неприлично. Но, слава Богу, обошлось.

— Оденься хоть, — попросил Шагин.

— Ладно вам! Я тебе совсем не нравлюсь? — обиженно спросила она.

— Тащусь от тебя! — с чувством заявил Валера.

Хотя, хотел, разумеется, сказать нечто совершенно иное.

— Давай выпьем? На брудершафт! — предложила голая ведьма, — Настроение какое-то такое…

— Я заметил.

— Ты когда-нибудь кончал жизнь самоубийством? — весело спросила она.

— Когда-нибудь, нет. Не имею такой привычки.

Еще некоторое время молчали, приводили себя в порядок. Шагин свою одежду, Ассоль свою эксклюзивную прическу. Валера давно уже перестал воспринимать тот факт, что звездочка шоу бизнеса не совсем одета.

— Тебя, правда, зовут Ассоль? Или это сценический псевдоним? — зачем-то спросил Шагин.

— Вообще-то, меня зовут — Ася.

— Меня — Валерик! Вот и окончательно познакомились, — усмехнулся Валера. И тут же поспешно добавил:

— Это событие стоит отметить.

Он не оставлял надежду, как следует напоить звездочку и уложить спать.

Валера, не поднимаясь с пола, одной рукой дотянулся до ближайшей бутылки, взболтал, посмотрел ее на свет, протянул Ассоль.

— Ладно вам! Хочешь меня напоить? — коварно улыбнулась звездочка.

Валера на секунду замер.

«Неужели откажется? Весь план насмарку?»

— Ничего не выйдет. Я совершенно не пьянею. Могу перепить любого мужика.

Только сейчас Шагин вспомнил о ране, нанесенной острыми зубами вампирши. Он пару раз лизнул языком, рана слегка кровоточила.

Ассоль заинтересованно наблюдала.

— Надо продезинфицировать! — предложила она.

— Какая ты… заботливая девочка!

— У меня в сумочке есть духи.

— Лучше сделать укол против бешенства.

— Ладно вам! Сам виноват. Нечего руки распускать.

Как уже сказано, если идти по четвертой южной улице, то на опушке соснового леса непременно увидишь поселковую водонапорную башню. Блестящая металлическая сигара с конусообразным утолщением на конце, устремленная в небо. Издали космическая ракета на стартовой площадке. С опорами, винтовыми лестницами и смотровой площадкой в форме шляпки гриба на вершине.

Со смотровой площадки весь поселок как на ладони. Во всяком случае, крыши всех дач просматривались без труда. А если захватить с собой бинокль, можно увидеть много интересного и даже захватывающего. Чем наш доблестный Феликс Куприн и занимался в свободное от личных дачных забот время. Бдительным оком осматривал дворы и улицы, террасы и веранды. И не чувствовал при этом ни капли смущения, стеснения или чего-либо подобного.