Лихорадка теней

Моя голова кружилась. Они держали меня совершенно вне темы. Если бы я отложила празднование дня рождения Дэни, я никогда не узнала бы ничего из этого. Здесь была таинственная Тэлли, которую упоминали и Бэрронс и мой отец! Она была лидером тайного Хевена. Она помогла моей матери бежать. Мне нужно найти ее.

«Вы уже знаете местоположение Телли?» — Я вспомнила, как говорил Бэрронс. — «Нет? Бросьте больше людей на это».

Похоже, Бэрронс снова обошел меня и уже послал своих людей охотится на нее. Почему? Как он узнал об этой женщине? Что еще он знал, о чем не говорил мне.

— И?

— Говорили твоя ма… ладно, предположим ты не человек поэтому, я думаю, она не твоя мама — Исла выжила. Нана видела ее отьезд той ночью. И ты никогда не поверишь с кем!

Я даже себе не верила, произнеся. Ровена. И старая сука, возможно убила ее. Была ли она моей мамой или нет, я все еще чувствовала привязанность к ней, ее зашиту.

— Ну давай, ты должна угадать! — она стала размытой по краям от волнения.

— Ровена, — сказала я решительно.

— Попробуй угадать снова, — сказала она, — Это поджарит твой мозг. Нана никогда бы не узнала, если бы ты не зашла бы к ней с ним. Да, она не называет его — он, она называет его — оно.

Я уставилась на нее и потребовала: — Кто?

— Видишь ли, Исла уехала в машине с кем-то, кого она называет Проклятым. Чувак, что уехал двадцать с чем-то лет назад с единственным выжившим членом Хейвена из аббатства, был Бэрронс.

* * *

Я была так взвинчена после всего, что мне рассказала Дэни, что я была не в состоянии делать что-то такое апатичное, как свернуться на диване и смотреть кино. Плюс к этому у меня в крови было так много сахара, что я почти вибрировала как Дэни.

После того, как она бросила бомбу о Бэрронсе, она уставилась в кино и снова начала трескать. Неунывающий ребенок.

Я сидела и смотрела на экран, не видя ничего.

Почему Бэрронс скрывает от меня, что он был в аббатстве двадцать с лишним лет назад, когда бежала Книга? Зачем скрывает от меня, что он знал Ислу О’Коннор, мать моей сестры? Я могу отказаться от матери, которой я никогда не знала, но я не могу отказаться от своей сестры. Была она моей или нет, не важно, я так думала, и точка. Конец.

Я вспомнила, как я спустилась по лестнице, улавливая его разговор по телефону с Риоданом, слышала, как он сказал, — «после того, что я узнал о ней той ночью». Он ссылался на ту ночь, когда мы ездили в коттедж? Был ли он удивлен так, как была удивлена я, услышав, что Нана рассказывает мне о том, что женщина, которую он увез из аббатства два десятилетия назад, предположительно была моей матерью?

Отвез ли он ее к той женщине Тэлли, которая потом помогла мне и Алине найти приемных родителей в Америке? Если Исла покинула аббатство живой, то почему, как и когда она умерла? Она отправила нас вместе с Тэлли или женщины договорились обо всем заранее, чтобы выслать детей, если что нибудь случится с ней? Какую роль Бэрронс играл во всем этом? И не он ли убил Ислу?

Я беспокойно пошевелилась. Он видел торт. Он знал, что я планирую вечеринку на День рождения. Он ненавидел Дни рождения. Не в его привычке было показаться сюда этой ночью.

Я отщипнула от куска шоколадного мусса глазурь. Осмотрела книжный магазин. Я поразмышляла о росписи на потолке и повозилась с кашемировым покрывалом. Потом собрала крошки с угла дивана и выровняла их на тарелке.

Ровена — дочь Наны. Исла и Кейли практически выросли вместе. Исла была Хозяйкой Хевена. Они сочли необходимым формировать Хейвен за спиной Ро. С той, которая даже не жила в аббатстве. Исла бежала — открыто, а загадочная Тэлли — тайно. Все эти годы моя мама-Исла-была виновна в побеге Книги, а теперь это выглядело так, словно за этими вещами стояла Ровена.

Она позволила нам взять всю вину на себя: сперва Исле, потом Алине, а затем мне.

… двое из древнего рода не получат и малейшего шанса в тяжком устранении нашей проблемы, потому что они не захотят этого делать.

Я вздохнула. Когда я подслушала своих маму и папу в Эшфорде той ночью, говорящих, что я могу обречь мир, я чувствовала себя приговоренной. Когда Кэт и Джо показали мне пророчество которое, как теперь я знала, было сокращенной версией, я почувствовала себя оправданной.

Сейчас я вернулась к ощущению, что я приговорена обречь мир. Это было намного большее, чем небольшое волнение — слыша, что если моя сестра и я были бы убиты, то это будет самое лучшее для человеческой расы.

Если бы Алина была жива, выбрала бы она Дэррока? В порыве горя я хотела разрушить этот мир для создания нового, с Бэрронсом в нем. Были ли мы обе безнадежно испорчены? Вместо этого были незаконно вывезены из страны для нашего же блага, мы были сосланы ради мира? Это потому парень с мечтательными глазами дал мне карту «МИР»? Чтобы предупредить меня, что я собираюсь разрушить его, если не буду осторожной? Что мне следует взглянуть на нее, смотреть на нее, выбрать ее? Кто он такой, наконец?

Когда я приехала в Дублин и начала узнавать себя, я чуствовала себя героем поневоле, ищущим эпического путешествия.