Лики Богов (СИ)

— В одной мокрой рубахе красуется, — пояснил витязь, — в лагерь так собралась.

— Понятно, — ухмыльнулся Волот. — А с чего злой-то? Умилка у меня красавица. Чего тебе не понравилось?

— Да, в том-то и дело, что всё понравилось, — Баровит резко повернулся к другу, от чего его пленник налетел головой на поручень моста, издав глухой стук.

— Эй, ты, полегче!Мёртвый он Ждану мало что скажет,— рассмеялся Бер. —Может, тебе в речке холодной искупнуться? Я тебя подожду.

— Да, ну тебя, — махнул рукой Баровит и зашагал к лагерю, — как скажешь чего. Что мне пятнадцать лет что ли?

— В том-то и дело, что не пятнадцать, — хохотал друг, выворачивая пленнику руку, — В твоём возрасте уже семеро по лавкам сидят.

— В моём возрасте? — возмутился витязь. — Ты меня всего на одно лето младше.

— Но младше же, — не унимался Волот.

— А по поводу семерых, это у сестры своей спрашивай, — бурчал Зорька.

Бер смеялся над другом всю дорогу, а когда в лагерь и омуженки вернулись, приступ смеха возобновился, вгоняя в краску сестру.

_____________________________________________________________________________________

Дивница* - одна из дочерей Тарха (Даждьбога), берегиня леса.

Остриё* - колющий конец клинка, точка соединения линий обуха и лезвия.

Пуд* - единица массы, равная 16,38 кг.

Елмань* - расширение в нижней трети клинка,имеющее лезвие.

Камул* – город Великой Тархтарии.

Лето* - год (в летоисчислении славян 9 месяцев по 40 или 41 дню).

Глава 4. Старый друг

Вольные пташки парили над шепчущими кронами, купаясь в ласковых лучах Ярилы. Моложавый эйлет* бросился в распростёртые объятия прекрасной Тары, укрыл девичьи плечи бархатным зелёным покрывалом, и возложил на её светлую голову пёстрый венок благоухающих цветов. На маленькой ладони Богини под тенью вековых ветвей укрылись могучие воины Великой Тархтарии.

Широкоплечий воин склонился над чернявым пленником, его голубые глаза, казалось, проникали в самую душу парня. Витязь тихо говорил ему что-то, тот отвечал, не в силах даже моргнуть. Ждан выпрямился во весь рост, обернулся к воеводе:

— Этот сказал, что Крым три отряда осаждают уже две недели*.

— А тот, что сказал тебе? — прищурился Демир.

— Что ещё два отряда, правда, поменьше, в лесу укрылись, на нас засаду готовят, — отвечал воин.

— Подумать мне нужно, — нахмурился воевода, — если с них взять больше нечего, то отправь их к предкам.

Ждан кивнул батыю и, посмотрев на пленников, подал двум дружинникам знак. Парни подняли осман и повели их в глубь леса. Витязь подошёл к сидящим у костра друзьям,огненные глаза лучницы смотрели на него с нескрываемым любопытством.

— Скажи мне, Ждан,— не выдержала она, — как у тебя выходит столько языков знать?

— Не знаю, Радмила, — пожал плечами собеседник, — как по мне, все языки чем-то похожи, поэтому легко ложатся в моей памяти.

— А как ты понимаешь, что они тебе не врут? — не унималась девушка.

— Чувствую, — отвечал парень. — Иногда в моём сознании вспыхивают картины – воспоминания тех, с кем разговариваю. Как-то так.

— Мда, — протянула лучница, — сколько лет с вами знаюсь, никак не могу понять это вы странные или я ущербная.

Умила рассмеялась, уткнувшись в плечо брата, Ждан широко улыбнулся, Баровит похлопал охотницу по плечу.

— Это мы странные, Радмилушка, — заверил он.

— Ты из лука стреляешь лучше, чем любой из нас, — ухмыльнулся Волот, — чем тебе не дар?

— Тоже мне, чего тут сложного? — закатила глаза Радмила.

Неожиданно раздался встревоженный шелест листьев и торопливые шаги, из зелёной обители вырвалась чернявая девушка, к которой молниеносно подскочил Волот и сжал её плечи.

— Там, — пытаясь отдышаться и цепляясь пальцами за кольчугу витязя, лепетала гостья, — у горы дружинники пытаются от осман отбиться. Раненных среди них очень много.

— Волот, идите с Баровитом к горе, Радмила, Бус, Ивар и Баян, не дайте османам в лес сунуться, Умила, вези Любаву домой, а после к брату воротись, остальные со мной пойдёте верхом.

Дружинники разделились, омуженка вскочила на своего скакуна и протянула Любаве руку. Волот помог девушке сесть на лошадь и шепнул сестре:

— Останься с ней, Умила.

— А тебя кто прикроет? — нахмурилась она.

— Мы с Баровитом сами управимся, останься в деревне, вдруг османцы туда сунутся, — настаивал брат.

— Тятька сказал к тебе воротиться, — не унималась омуженка.

Широкая ладонь легла на её колено, медовые глаза заглянули в самую душу девушки.

— Останься с мирянами, Умила, — сказал Баровит, — мы сами управимся. Не перебьют пахари воинов одними вилами, а ты сможешь баб с детями сюда провести, если что.

— Ладно, — сдалась златовласая, — посмотрим, как складываться будет.

Белый конь вырвался из леса и помчался к деревушке. Бой, и правда, проходил рядом с поселением,омуженка нахмурилась, не зная как ей быть. Остановив скакуна возле дома Любавиной тётки, воительница закусила губу и устремила свой взор на гору.

— Иди к ним, Умила, — неожиданно сказала Любава, соскочив с жеребца. — Детей я и сама могу в лагерь увести, а мужики у нас вилами тоже ловко орудуют.