Лики Богов

– Как быть, когда волости твои, свободы желая, на тебя же войной идут? – перебил Заремир, зло улыбаясь. – Да арабам край твой лаком. Тюрки Анатолию* рвут на части, бейлики* плодя да на земли твои покушаясь. Как быть, когда вера христианская, расколовшись на части, лбами империи сталкивает, войну разжигая? Как быть, когда соседям-варварам* златом платить приходится, помощи прося? А задумаешь язычников вокруг перста обвести, торговые пошлины подняв, так они разом войной идут. Как быть, когда Византия по швам трещит, шатается, вот-вот завалится? А договориться-то не с кем, ибо у язычников нет правителя единого. Договорился ты со Святозаром о мире, а он с себя княжью власть сложил. Как быть, ждать ли какого князя тархтарского с набегом дерзким? Вот хотелось было племянника свого вразумить, на трон тархтарский ткнув, да он упёрся, аки баран в веру свою славянскую. Как быть? Как власть удержать? Хотел бы опереться, да не на кого. Горестно мне станет, Василий, коли свергнут тебя да град твой великий по камням разберут.

Застыв, подобно бронзовой Гере, Василий слушал Заремира. Глаза округлялись, по спине бегал холодок. Страх перед князем вперемешку с гневом растекался по сердцу. Не ожидая ни такой дерзости, ни такой гибкости ума, император не знал с чего начать. Совладав с эмоциями, Василий вновь положил руку на плечо князя, добродушно улыбнулся.

– Многими князьями славится Тархтария, да не с каждым дела вести отрадно. Тагур Вольный – искусный воин, да токмо гнев его разум застилает. Владимир, хоть брат тебе по отцовской крови, да ещё молод, во всём слушает свояка* свого – Влуцека. Катайский* князь Истислав образован, мудр, отважен, почитаем войском своим. Всем хорош, токмо одержим верой славянской так, что не можно говорить с ним о связях государственных. Ты же, Заремир Святозарович, воистину прозорлив. Равного в тебе я зрю. Думается, подошёл уж разговор наш к причине прибытия твого. Знаю, что сорвал тебя с границ, знаю, что тюркские бейлики край твой осаждают. Совестно оттого мне.

– Истислав с Тагуром да Владимиром надёжно границы хранят, укрепляют остроги, крепости. Лучших воинов собрал я да к берегам моря Русского супротив тюрков направил. К тебе же прибыл с людьми верными. Коли помощи просить моей станешь, то тысячное войско к берегам Царьграда причалит. Покоен будь, император великий, сил тархтарских на все войны мира хватит.

Хитро улыбнувшись, Василий сжал локоть гостя, пригласительным жестом указал на замок.

__________________________________________________________________

Чуры* – идолы, деревянные изваяния богов.

Аримия* – Китай

Анатолия* – полуостров на западе Азии.

Бейлик* – княжество.

Варвары* – люди, которые для древних греков, а затем и для римлян были чужеземцами, говорили на непонятном им языке и были чужды их культуре.

Свояки* – мужья родных сестер

Катайский край* – земли Великой Тархтарии (западная Сибирь, восточная Сибирь, Дальний Восток).

– Пройдём в покои мои, потолкуем обо всём. Большую радость нахожу в общении нашем.

Согласно кивнув, Заремир направился к замку. Что предложит ему император Византии? Сможет ли он найти то, отчего великий князь Тархтарии не сможет отказаться?

Ледяное дыхание Мары

Золотые лучи уходящего светила на прощание скользнули по глянцевой груди моря. Моряна*, сверкая бриллиантовыми каплями на стройном теле, опустила лазурные очи, явив всю чернь своей грусти на поверхность водной толщи. Высокие скалы скрыли светлый лик Хорса. Небо, укрывшись лиловыми облаками, зашлось стыдливым румянцем, ощутив жаркое дыхание солёных волн. Опускалась ночь. Затихли птицы. Даже море еле слышно шептало крошечным звёздочкам предостережения. Затмив призрачными крыльями ясноокую Дивию*, чёрный лебедь – вестник Мары – закружил над засыпающим лесом. Слепые ветры вырвались из-под его оперения, защекотали тонкие листья деревьев, качнули дрожащие в паутинах капли дождя, прижали пряные травы, разбились об острые линии горных пород.

Цокот копыт разрушил воцарившуюся тишь. Всадники мчались по окаменелым тропам во весь опор, словно сама Смерть дышала им в спины. Кони, время от времени, вставали на дыбы, пытаясь сбросить седоков; пронзительно ржали, чувствуя присутствие потусторонней силы. Да и сами наездники отчётливо слышали женский утробный смех. То была славянская Богиня, о которой османы* много слышали. Говорили, что лик её прекрасен, а синева глаз окутывает душу теплотой и радостью, но стоит ступить в её объятия, как утащит в мир теней и оставит там навечно. Захватчики этих земель были точно уверены, что ненавистные тархтары вызвали свою ледяную Богиню и наслали на их войско.