Лики русской святости

А вот мемориальная мозаичная стела, установленная уже в наше время у стен Тихоновой пустыни в память о Стоянии на Угре, намного более пряма и категорична в толковании событий 1480 года. Один из фрагментов мозаичного панно, сделанного в стиле лицевой, то есть иллюстрированной, русской летописи, показывает нам сцену благословения Ивана III преподобным Тихоном. Князь коленопреклонен, позади стоит свита, взгляд Тихона обращен вверх, к небесам, благословляющий жест исполнен кротости и смирения…

Было это или не было? Великий князь в 1480 году на Угру не приезжал, его ставка находилась сперва в Коломне, затем в городке Кременец, в полусотне километров севернее Угры. Память современников и ближайших потомков такого события не зафиксировала. Возможно, какая-то информация содержалась в древнейшем Житии преподобного Тихона, но рукопись сгинула в пожаре Смуты XVII века.

И все же полностью сбрасывать со счетов легенду мы не можем. Так или иначе, но Тихонова пустынь и ее основатель в угорском противостоянии участвовали. Да и просто это очень красивая история, полная христианских мистических смыслов. Монах-подвижник отправляется из благоустроенной Москвы в дремучие леса на южное пограничье Руси. Ведомый волей Божьей, он поселяется в опасном краю, буквально при воротах, через которые проникал на московские земли извечный литовский враг. Созданный отшельником монастырь и собранные там иноки-молитвенники становятся духовной крепостью, молитвенным щитом, прикрывающим московские земли с юго-запада, где нет никаких крепостей и сильной воинской защиты. Калуга в то время – невеликий городок с крошечным гарнизоном. И именно в этом месте суждено сойтись русской и татарской ратям в схватке, которая покончила с тяжелым, неимоверно долгим, более чем двухвековым подчинением Руси Орде.

Христианство стоит на том, что ничего случайного не бывает ни в жизни любого человека, ни в истории любого народа. Каждое событие имеет свою причину, свой первоисточник и свои следствия в мире духовном, в той реальности, которую мы не видим, но которая пронизывает наше земное бытие. И нет ничего удивительного, нелогичного, случайного или бессмысленного в том, что за пару-тройку десятилетий до завоевательного предприятия хана Ахмата на пути, которым вскоре пойдут его полчища, чтобы повторить Батыев разгром Руси, оказался деревянный монастырек с горсткой монахов. Если Угру летописцы называли «поясом Богородицы», который оградил Русь от нашествия, то не была ли, как знать, Тихонова пустынь пряжкой этого пояса, застежкой, замкнувшей в тот год оборону русской земли? А рати князя Ивана Молодого и московских воевод не были ли стальными накладками этого пояса, не давшими татарской сабле перерубить его? Но без пряжки пояс не застегнулся бы.

Церковные книжники, составители летописей не оставили нам на этот счет своих размышлений. Мы знаем лишь, как молились всем русским миром, всем собором духовенства и православного люда о спасении от хищного волка Ахмата. Но молитва святого, чудотворца – не сольная ли партия в этом хоре, не сильнее ли она?..

И опять скажем – это красивая, величественная, дух захватывающая история. А потому легенда о смиренном отшельнике-прозорливце, благословившем государя всея Руси Ивана III на сражение с опаснейшим врагом и предрекшем ему победу, не могла не родиться в умах и сердцах русских людей.

* * *

Святость Тихона была очевидна для его учеников и последователей, которых он собрал в своей лесной пустыни. Монастырское предание хранило драгоценные для иноков сведения о жизни основателя обители. И когда Русская Церковь официально причислила Калужского чудотворца к лику святых, а произошло это во второй половине XVI века, спустя менее столетия после его кончины, – было написано Житие преподобного Тихона. Увы, оно не дошло до нас. Древнейшее жизнеописание святого, как уже упоминалось, погибло при разорении монастыря польско-литовскими интервентами во времена Смуты. В начале следующего столетия митрополит Димитрий Ростовский, составляя свой многотомный труд с житиями русских святых, не включил в него Житие Тихона Калужского – его просто не существовало. Лишь еще век спустя кое-какие сохранившиеся в памяти монахов биографические крупицы вошли в написанную церковную службу святому Тихону.