Лики русской святости

Обширное поле, где можно разгуляться фантазиям критиков, дает Устав, написанный преподобным Иосифом для своего монастыря. О том, как советские исследователи искаженно интерпретировали некоторые его моменты, дабы выставить игумена классовым врагом крестьянства, говорить не будем. Но любопытна пристрастность и почти неприязнь к Иосифу Волоцкому некоторых историков русского христианства, того же Г. П. Федотова или И. К. Смолича («Русское монашество»). От первого изошла претензия к преподобному Иосифу, что «обрядовое благочестие и уставная молитва» заменяли ему горение духа. Смолич также категоричен: «Иосиф предстает перед нами как выразитель внешней, формально понимаемой христианской аскезы. Духовное окормление иноков Иосиф строит не на совершенствовании души и воли, а на внешне безупречном поведении монаха», на «буквальном исполнении обрядов». И совсем уж радикально заявляет: «Пренебрежение внутренней основой духовной жизни… у него просто поразительное». И даже: «религиозный формализм набрасывает тень… на благочестие» Иосифа Волоцкого.

Но Устав позволяет написать лишь полупортрет своего создателя. Как полуправду. Искать вторую половину следует в других творениях преподобного Иосифа. Хотя и в Уставе можно найти оброненные зерна сокровенного.

«Поработи тело, а душу освободи». Это из «Просветителя», книги написанной им для обличения еретиков-жидовствующих.

Иосиф Волоцкий – опытный богослов. Некоторые приписывали ему слишком рационалистический подход к богословию, заимствование методов выхолощенной католической схоластики. А вот как он сам обрисовал свой метод богопознания: «Кто хочет узнать волю Божию и смысл Священного Писания… должен прежде очистить себя от страстей – сохранением Божественных заповедей, вниманием и многим старанием по Богу, безмолвием, слезами, смиренномудрием и страхом Божиим. И тогда душа, соединившаяся чистотою с Богом, не потребует другого слова для поучения, нося в себе, блаженная, присносущное Слово – как учителя, наставника и просветителя». (В оригинале последние слова имеют иной смысл: «…присносущное Слово, Учитель и Наставник, просвещение в Себе носящий блаженно».) «Если научишься молиться со вниманием, тебе не нужны будут поучения рабов Божиих: сам Бог, без посредников, будет озарять при этом мысль». Истинное познание возможно лишь в соединении с Богом – в молитвенном общении с Ним и Евхаристии. Это основа основ христианской жизни.

Если не знать автора этих слов, можно посчитать, что они принадлежат старцу Нилу Сорскому, духовному отцу заволжских монахов-скитников, последователю исихазма (учения о безмолвной сердечной, умно́й молитве, пришедшего из Византии). Преподобного Нила в литературе XIX–XX веков традиционно ставили в духовную оппозицию Иосифу Волоцкому: у Нила – молитвенная глубина и «дух внутренней свободы», у Иосифа – «формализм и ригоризм». Оппозиция эта глубоко надуманная, искусственная. Водораздел прошел позднее между их учениками, но не между этими двумя учителями русского монашества.

Либеральным историкам не нравился акцент Иосифа на телесном благочинии. Видимо, они забыли слова апостола Павла: «прославляйте Бога и в телах ваших» (1 Кор. 6: 20). И Василия Великого: «не верь, что не сохраняющий себя во внешнем благоустроен внутренне». И Григория Паламы: «после падения внутреннему человеку свойственно уподобляться внешним формам». И Нила Сорского в придачу, который придавал значение молитвенной позе и цитировал те же слова Василия Великого. Г. П. Федотов приводит наставление Иосифа Волоцкого: «Стисни свои руце, и соедини свои нози, и очи смежи, и ум собери», сопровождая снисходительным комментарием: «В этом вся духовная школа иосифлянства».

Нил и Иосиф, не соглашаясь друг с другом в некоторых вопросах церковной политики, не были ни врагами, ни недругами. Старец Нил переписывал «Просветитель», а Иосиф в предисловие одного из своих сочинений поставил Нилово «Послание некоему брату». Ученики Иосифа также переписывали сочинения Нила. Но суть не в этом.

Иосиф Волоцкий, несомненно, был знатоком исихастского делания и поддерживал традицию этой мистической молитвенной практики, бравшую начало на Руси со времен Сергия Радонежского. Но исихастскую традицию он знал независимо от Нила. Прямая линия духовного преемства идет к Иосифу от преподобного Сергия – через его учителя Пафнутия Боровского, чьим наставником был Никита Серпуховской, ученик Сергия Радонежского. Иосиф – духовный «правнук» Сергия, когда-то вкусившего исихастской «сладости безмолвия». Волоцкий игумен любил и почитал Симеона Нового Богослова, византийского столпа исихазма, изучал и переписывал его творения, часто цитировал. Кроме того, он был почитатель иконного творчества монаха Андрея Рублева, также ученика Сергия, собирал иконы его кисти, расспрашивал старцев – живых свидетелей – о жизни Андрея. А иконопись Рублева, безусловно, пребывает в русле исихастского созерцания нетварного света.