Лики русской святости

Либералы поначалу пересиливали (на их стороне была почти вся профессура духовных академий с хорошо поставленной речью). К тому же всем было известно, что признай Собор необходимость восстановления патриаршества, это решение ни в коем случае не утвердит Синод. Но по мере того, как пресловутая коллегиальность Временного правительства всё ближе подводила страну к краю пропасти, соборяне решительно переходили на сторону единоначалия в Церкви. На следующий день после штурма Зимнего дворца в Петрограде большевиками Собор постановил прекратить споры и голосовать. Через два дня под грохот пулеметов и артиллерии на московских улицах голосование подтвердило: отныне Русской Церкви быть возглавляемой патриархом, первым между равными ему епископами.

25 октября старого стиля был совершен очередной государственный переворот. Демократическая Россия рассыпалась как карточный домик. По словам бежавшего тогда председателя Временного правительства А. Керенского, «никто, конечно же, и представить себе не мог ту форму политического садизма, в которую переродится большевистская диктатура». Поместный же собор в своем послании правительству еще в сентябре предупреждал: «Власть должна быть не партийной, а всенародной. А народно-русской может быть только власть, просветленная верой Христовой».

В Первопрестольной шли бои. Юнкера выгнали большевиков из Кремля, в ответ те начали пушечной пальбой выживать из Кремля юнкеров. Утром в воскресенье 29 октября митрополит Тихон направлялся к храму Христа Спасителя служить литургию. Снаряд разорвался совсем близко, едва не убив будущего патриарха. В храм из-за стрельбы не попали ни он, ни народ. Многие соборяне ходили по улицам, оказывали помощь раненым. 31 октября артиллерия красных прицельно бьет по Кремлю – дыры от снарядов в куполах храмов, крепостных башнях, стенах. Издевательски обстреляна икона чудотворца Николая на Никольской башне. В этот день на Соборе несколькими турами голосования выбраны три кандидата на патриарший престол. За окнами несмолкающий грохот, и сердца многих болезненно сжимаются от невероятного – кощунства над древними святынями России, уничтожения того, что составляет ее славу и величие.

Список кандидатов в патриархи возглавил архиепископ Харьковский Антоний (Храповицкий), вторым был архиепископ Новгородский Арсений (Стадницкий). Третьим – митрополит Московский Тихон.

В народе говорили: выбрали «самого умного, самого строгого и самого доброго» из иерархов. По воспоминаниям протопресвитера армии и флота отца Георгия Шавельского, «архиепископ Антоний был, безусловно, талантливым человеком… обладал бойким умом и острым языком… Но у него как-то странно сочетались… мудрость с наивностью… Антоний стремился к патриаршеству как к манне небесной». Архиепископ же Арсений, которому недоставало мужества, «возможности стать Патриархом ужасался и только молил Бога, чтобы “чаша сия” миновала его». Один митрополит Тихон отнесся к своему кандидатству безмятежно и благодушно: он во всем полагался на волю Божью. Даст Господь патриаршую власть, даст и силы понести эту ношу.

Если бы патриарха избирали, как изначально хотели, голосованием архиереев, то им, скорее всего, стал бы популярный архиепископ Антоний. Но соборяне решили доверить выбор Провидению – а для этого тянуть жребий. Все понимали: на первосвятителя будет возложен не просто груз ответственности, а тяжкий крест страдания за всю Церковь. Хотя власть большевиков в те дни еще не воспринималась как сугубо богоборческая – притеснения и разбой против Церкви не при большевиках начались. Но за расстрелом Московского Кремля, за той злобой, с какой была совершена расправа над сложившими оружие мальчишками-юнкерами, за равнодушием к крови на улицах ясно угадывалась тень чего-то ужасного, нечеловеческого, противоестественного, чего никто толком еще не осознавал.

Юнкера, расстреляв все патроны, сдались 3 ноября. В тот же день московский митрополит Тихон с небольшой группой соборян поспешил в Кремль, чтобы оценить масштаб разрушений. Это было рискованно, и сопровождавшие опасались за жизнь владыки, видя вокруг сплошные ужасы. Но митрополит был, как обычно, спокоен и на разнузданную солдатню не обращал внимания. Он подробно осмотрел всё, что было порушено и изгажено новыми хозяевами страны: пробитый купол Успенского собора, повреждения Архангельского, собора Двенадцати апостолов, Чудова монастыря, выброшенные из древней Патриаршей ризницы драгоценные облачения и церковную утварь, похабные надписи на стенах и прочие непотребства. В обращении Собора к народу через две недели горько прозвучали слова: «На наших глазах совершается суд Божий над народом, утратившим святыню…»

После этого визита московского пастыря большевики закрыли свободный доступ в Кремль. Выбор патриарха поэтому должен был состояться в храме Христа Спасителя. Однако у запершихся в Кремле победителей всё же выпросили чудотворную Владимирскую икону Богоматери, хотя и пришлось ее, по требованию, переносить скрытно, завернутой.