Лики русской святости

Какой власти достоин народ, ту и получает. Потому и сказал апостол Павел: «Нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению» (Рим. 13: 1–2). И Христос заповедовал отдавать кесарю кесарево – подчиняться установлениям государства, невзирая на то, благочестива ли власть или неправедна. Но при всем том повиновение гражданским законам не должно быть помехой исполнению законов Божьих. Потому что христианская совесть в любом случае предпочтет слово Божье, а не человечье.

В том же письме патриарх Тихон подвергает власть имущих столь суровому, резкому обличению, какого не было в его посланиях ни до, ни после. В Обращении к СНК он напрямую говорил с теми, кто поставил любую совесть, христианскую или иную, вне закона. «Реками пролитая кровь братьев наших, безжалостно убитых по вашему призыву, вопиет к Небу и вынуждает нас сказать вам горькое слово правды».

Далее патриарх перечисляет те обещания, которые перед захватом власти щедро раздавали народу большевики: мира, достатка, свободы. Красноречиво описывает и то, как они исполнили свои обещания.

«…Великая наша родина… завоевана, умалена, расчленена, и в уплату наложенной на нее дани вы тайно вывозите в Германию не вами накопленное золото… Вы разделили весь народ на враждующие между собой станы и ввергли его в небывалое по жестокости братоубийство… И не видится конца порожденной вами войне…»

«Никто не чувствует себя в безопасности; все живут под постоянным страхом обыска, грабежа, выселения, ареста, расстрела».

«Вы толкнули его (народ. – Н. И.) на самый открытый и беззастенчивый грабеж… Хотя вы не можете не сознавать, что с разорением великого множества отдельных граждан уничтожается народное богатство и разоряется сама страна. Соблазнив темный и невежественный народ возможностью легкой и безнаказанной наживы, вы отуманили его совесть и заглушили в нем сознание греха».

«…Во всяческом потворстве низменным страстям толпы, в безнаказанности убийств и грабежей заключается дарованная вами свобода. Все проявления как истинной гражданской, так и высшей духовной свободы человечества подавлены вами беспощадно».

«Мы переживаем ужасное время вашего владычества, и долго оно не изгладится из души народной, омрачив в ней образ Божий и запечатлев в ней зверя».

Древнее право Церкви и ее главы, будь то патриарх или митрополит, – заступаться перед правителями за свою паству, за осужденных, опальных, гонимых. В старину это называлось красивым словом «печалование». В Обращении к СНК патриарх Тихон заявил об этом своем праве, а вместе с тем обязанности, в полный голос: «Ныне… простираем мы наше слово увещания: отпразднуйте годовщину своего пребывания у власти освобождением заключенных, прекращением кровопролития, насилия, разорения, стеснения веры; обратитесь не к разрушению, а к устроению порядка и законности, дайте народу желанный и заслуженный им отдых от междуусобной брани. А иначе взыщется от вас всякая кровь праведная, вами проливаемая (Лк. 11, 50) и от меча погибнете сами вы, взявшие меч (Мф. 26, 52)».

Не надо быть пророком, чтобы предвидеть исполнение Господних слов: «У Меня отмщение, и Я воздам». Сколько из палачей и политических садистов тех лет пережили кровавые 1930-е годы? А сколько из них умерло хоть и своей, но ранней смертью? Очень многие, как и предупреждал патриарх, погибли от меча – от рук своих же собратьев, точно так же вымазанных в крови.

Предостережение оказалось тщетным. Владыка Тихон не обольщался, когда писал это письмо: «Мы знаем, что наши обличения вызовут в вас только злобу и негодование и что вы будете искать в них лишь повода для обвинения нас в противлении власти…» Говоря «горькое слово правды» властителям, пастырь Церкви должен быть готов поплатиться за это опалой, свободой или головой. В истории России так случалось не раз. Но архипастыри вновь и вновь «докучали» правителям, настаивая на своем. Традиция диалога Церкви и государства имеет глубокие корни. Патриарх Тихон был готов вести разговор даже с богоборческим режимом. Однако слишком трепетавшая за себя и свои «завоевания» власть эти попытки говорить с ней по-человечески не воспринимала. Точнее, принимала за посягательство с непременным вооруженным мятежом – так было проще вести антицерковную пропаганду.