Лики смерти

– Попробуй камин растопить, – посоветовал я и ретировался в спальню, закрыв за собой дверь. Потом прошел в ванную и тоже закрыл за собой дверь. Аптечка первой помощи стояла на своем обычном месте. Я проглотил пару таблеток тайленола, стащил с себя остатки взятого напрокат костюма и промыл ссадину на ноге. Неглубокую, но длинную, дюйма четыре, и кровь из нее сочилась вовсю. Я промыл ее дезинфицирующим мылом и холодной водой, потом смазал бактерицидным гелем, а поверх налепил несколько слоев лейкопластыря. Боли от нее я не чувствовал совсем. Ну, точнее, не чувствовал на фоне всех прочих болячек, о которых мне исправно докладывало мое тело.

Дрожа от холода, я натянул на себя тренировочные штаны, футболку и теплый фланелевый халат. Потом огляделся в поисках пары других предметов, которые хранил на случай дождливой погоды. Я сунул в карман один из флакончиков с эликсиром от вампирской слюны. Мне здорово недоставало браслета-оберега.

Я открыл дверь в гостиную. Сьюзен стояла прямо перед ней, в каких-то шести дюймах от меня. Глаза ее сделались совершенно черными, лишенными белков. Узоры на коже отсвечивали багровым.

– Я все еще слышу запах твоей крови, – прошептала она. – Мне кажется, ты должен придумать способ удержать меня на расстоянии, Гарри. И сделать это сейчас же.

Глава двадцать пятая

На магию я мог особенно не рассчитывать – по крайней мере до тех пор, пока мне не представится шанс отдохнуть и оправиться от того, что сделал со мной Никодимус. Ну, может, меня и хватило бы на заклинание, способное удержать нормального человека... но уж никак не голодного вампира. А именно в такого превратилась сейчас Сьюзен. Она черпала силы не только в физическом мире, а этого никогда не случается без изрядной доли магической энергии – даже если это всего лишь жажда драки. Заклятие чувака-змеи было одним из самых сильных, с какими мне пришлось встречаться, а ведь оно всего лишь замедлило Сьюзен, но не остановило.

Напади она на меня сейчас – в таком-то состоянии, – и я не смогу ее остановить.

Впрочем, последние два года приучили меня к одному: будь готов. И у меня имелось кое-что, что, я не сомневался, смогло бы сдержать ее. Смогло бы – если бы только мне удалось миновать ее и добраться до шкафа, в котором я это хранил.

– Сьюзен, – произнес я как мог спокойнее. – Сьюзен, мне нужно, чтобы ты оставалась со мной. Говорила со мной.

– Не хочу говорить, – сказала она. Веки ее опустились, и она медленно втянула воздух. – Не хочу, чтобы пахло так сладко. Твоей кровью. Твоим страхом. Но пахнет.

– Братство, – произнес я, стараясь обуздать эмоции. Ради нее же самой я не мог позволить себе бояться. Я даже придвинулся к ней чуть ближе. – Давай присядем. Ты можешь рассказать мне о Братстве.

Секунду-другую мне казалось, что она не поддастся на уговоры, но она кивнула.

– Братство, – повторила она. – Братство святого Жиля.

– Святого Жиля? – переспросил я. – Покровителя прокаженных?

– И других изгоев. Вроде меня. Они все как я.

– Ты хочешь сказать, заражены?

– Заражены. Наполовину обращены. Наполовину люди. Наполовину мертвецы. Их можно по-разному назвать.

– Так-так, – сказал я. – И что у них за цель?

– Братство пытается помочь людям, пострадавшим от Красной Коллегии. Работает против Красных. Выявляет их везде, где возможно.

– Исцеляет?

– Исцеления нет.

Я положил руку ей на запястье и отвел к дивану. Она шла, как сомнамбула, осторожно переставляя ноги.

– Так что это за татуировки такие? Членская карточка?

– Заговор, – ответила она. – Заклятие, наложенное на мою кожу. Оно помогает мне удерживать тьму, не выпускать наружу. Предупреждает, когда она нарастает.

– Как это – предупреждает?

Она покосилась на свою покрытую узорами руку, потом показала ее мне. Татуировки на ней – и на лице тоже – медленно становились ярче, окрашиваясь в алый цвет.

– Предупреждает о том, что я могу утратить контроль над собой. Красный, красный, красный. Опасно, опасно, опасно.

Ну да, в ту, первую ночь, когда она вернулась, она долго не входила, а войдя, отворачивала лицо. Прятала татуировки.

– Ладно, – спокойно произнес я. – Сядь. Она села на край дивана и заглянула мне в глаза.

– Гарри, – прошептала она. – Больно. Больно противиться этому. Я устала сдерживаться. Не знаю, сколько еще смогу.

Я опустился на колени, чтобы наши глаза находились на одном уровне.

– Ты мне веришь?

– Всем сердцем. Всей жизнью.

– Закрой глаза, – сказал я. Она послушалась.

Я встал и медленно подошел к кухонному шкафу. Я шел как можно медленнее. Нельзя отходить быстро от того, кто смотрит на тебя как на пищу. Быстрое бегство провоцирует. Что бы там ни сидело у нее внутри, оно росло – я видел это, слышал в ее голосе.

Мне грозила опасность. Да плевать – опасность грозила ей.

В выдвижной полке кухонного шкафа я обычно храню пистолет. Однако последнее время, кроме него, там лежал моток серебристо-белого шнура. Я взял моток и вернулся к дивану.

– Сьюзен, – сказал я. – Дай мне свои руки.

Она открыла глаза и посмотрела на мягкую веревку.

– Это меня не удержит.