Лики зазеркалья

А я поняла, что опять пропала. Не знаю, что тому виной: воспитание, или все-таки генетика, но я вечно тащу их домой, создавая самой себе проблемы. Знаю же, что не разрешат оставить, и придется лихорадочно искать для найденыша новую семью. Хотя, если честно, мне и Арчи с Мулькой по жизни более, чем достаточно. Попробуйте сосуществовать с парой одержимых зверьем предков, доберманом и фокстерьером. Только мои, мягко говоря, неадекватные, родители могли додуматься держать на восьмом этаже в малогабаритной квартире собак двух самых подвижных и энергичных пород. Так что, можете поверить, еще один пес в доме мне не нужен совершенно. Но не могу же я его бросить!

И отец, как назло, куда-то смылся в спешном порядке. То ли у него там какой-то редкий вид загибался на другом конце страны, то ли потерялся какой-то уникум, только три дня назад он ушел в клинику, а через час примчался обратно, собрал чемодан и был таков. А жаль! Вот кто умеет найденышей пристраивать.

— Ладно, — смирилась я и встала, — пошли уж! Поживешь у меня какое-то время, а потом что-нибудь придумаем.

Щенок недоверчиво посмотрел на меня, вздохнул, но с места не сдвинулся, полностью завладев моим ботинком.

— Ну, и? Пойдешь или нет?

Он снова поднял на меня мордочку и помотал головой.

И тут до меня начало медленно, но верно доходить. Собаки не разговаривают жестами. Человеческими жестами. Они не кивают в знак согласия и не мотают головой в знак отрицания. Им, в отличие о человека, такие движения вообще не очень свойственны. Анатомия другая. А еще… Еще при слабом освещении расширяются зрачки, и у них они отсвечивают зеленым или красным — той частью спектра, которую собака не различает. У этого они не отсвечивали. Как у человека.

Я снова присела на корточки.

— И кто же ты у нас такой есть, а?

Щенок только вздохнул. Вообще-то не такой уж и щенок — месяцев пять-шесть, пожалуй. Но еще дурак дураком, естественно.

— Не хочешь ко мне идти?

Он передернул загривком, как плечами, и потупился.

— Стесняешься, что ли?

Щенок кивнул.

— С чего бы это? Ах, простите, сэр! Мы же с вами не представлены! Елена Прекрасная, к вашим услугам.

Вообще-то Еленой Прекрасной меня называет только отец. Больше такая нелепица никому в голову не придет. Но от этой невероятной зверушки меня пробил веселый кураж, хотелось нести чушь и дурачиться. Нет, ну посудите сами: я сижу на корточках под фонарем, в начале одиннадцатого вечера, в двух кварталах от дома и разговариваю с собакой, которая все понимает и даже отвечает. Кому рассказать… Да не расскажу я такое никому — засмеют!

Щенок, услышав столь громкое имя, смешно свернул голову на бок на девяносто градусов и слегка сполз с моего ботинка. Зрачки расширились еще больше.

— Ладно. Не комплексуй. Для тебя — просто Аленка. А Еленой Прекрасной я, наверное, в какой-то другой жизни была.

Он вроде бы немного расслабился.

— А тебя-то, как зовут, не скажешь?

Зверек выпрямился и отошел на пару шагов. Потом пригнул в поклоне передние лапы и зарычал. Получилось что-то вроде "Гр-р-о-о-у-у-а-э-ым"

— Ух ты! И что это значит? Гром?

Он помотал головой.

— Гримм? — вспомнила я Гарри Поттера.

Снова отрицательный жест.

— Грэм?

Щенок закивал так, что уши захлопали, и даже разок вильнул хвостом.

— Приятно познакомиться, Грэм. Ну, что? Теперь ты примешь мое приглашение?

Пару мгновений он размышлял, потом, как бы нехотя, кивнул.

— Ну, пошли тогда. Познакомлю тебя со своими домочадцами, — я, наконец, встала и собралась идти домой.

Щенок не сдвинулся с места, снова скривив голову на бок.

— Ну, не одна же я живу. Да ты не бойся, в обиду не дам. И вообще, они у меня не кусаются. Когда в себе.

В ответ он смешно фыркнул, словно пытаясь сказать "сам, кого хочешь, покусаю".

— Ну, тем более, раз не боишься…

Снова фыркнув, недопесок гордо вскинул голову и пристроился к моей ноге. Воспитанный!

В лифте он сразу обнюхал все углы, недоуменно посмотрел на меня, а когда закрылись двери, и заработал мотор, начал мелко дрожать. Клаустрофобия у него, что ли? Или лифтов никогда прежде не видел? Я положила руку ему на голову, и он чуть-чуть успокоился. В открывшиеся двери он выскочил первым и заозирался на лестничной клетке.

За дверью нашей квартиры зазвенел приветственный лай Мульки, один раз басовито гавкнул Арчи. А потом они вдруг замолчали. Интересно, с чего бы это? Не рады, что ли?

Я открыла дверь своим ключом и полупоклоном пригласила Грэма войти. Он робко шагнул вперед и остановился. Я подняла глаза и окончательно рассталась с чувством реальности. Мои псы стояли вытянувшись в струнку, как рядовые перед генералом. Грэм пару мгновений рассматривал их. Он не был ни напряжен, ни агрессивен. Создавалось такое впечатление, что он рассматривает музейные экспонаты. Потом он фыркнул и повернулся ко мне, а Арчи с Мулькой, пятясь задом, уползли в темную комнату, не издав ни звука. Более тихой встречи собак я в жизни не наблюдала. Это кого я в дом-то привела, а?

В прихожей горел свет, но во всей остальной квартире не чувствовалось никакого движения.

— Мам, я дома! — крикнула я на всякий случай и, разумеется, не получила ответа.