Лики зазеркалья

Все ясно. Отца нет, мама заночевала в клинике. Окончательно я убедилась в этом, пройдя на кухню. Так и есть: записка. Ну, хоть собак выгуляла, и то хлеб.

— Ты голодный? — спросила я Грэма.

Он смущенно отвел глаза.

— Ясно, значит, голодный. Подожди минутку, мне надо пару зеленых сигнальных звонков сделать.

Сначала я подошла к городскому телефону.

— Мам, привет, я дома… Да, записку видела. А у тебя что случилось? А, интеритный… Да, понимаю… Мне придти?… Конечно, в школу… Ну, ладно… Хорошо, не буду. Ну, целую. Звони, если что, — я посмотрела на Грэма, — Вот так и живем. Час назад ее вызвонили какие-то уроды. У них собаку два дня кровью поносит, а они ушами хлопают. Теперь мать всю ночь в клинике просидит. И еще не известно, спасет ли. Отец бы точно спас. Ладно, сейчас я ему тоже отзвонюсь, потом поужинаем.

Почему-то мне показалось нелепым предлагать Грэму собачий корм.

Я достала мобильник. Но поговорить с родителем толком не удалось. В ответ на мое приветствие он только поинтересовался, пришла ли я домой, пообещал перезвонить завтра и отключился. Даже не напомнил, чтобы за компом допоздна не сидела. Странно…

Я открыла холодильник и задумалась. Вообще-то я пыталась не есть после шести. Но у меня это не получалось. На тренировках я так выматывалась, что, приходя домой, о времени уже не думала. С другой стороны от такой роскоши, как бутерброд с колбасой на ужин я все же смогла отказаться. Для меня имелись в наличии несколько разновидностей йогурта, бананы и яблоки. Но собаки это не едят. Точнее, едят, но не наедаются. Голодные говорящие собаки, наверное, тоже. Стараясь не принюхиваться к аппетитным ароматам ветчины и копченой колбасы, я все же нарезала и разложила их на тарелке. Потом вывалила в керамическую пиалу соус и аккуратно изъяла из него всю картошку. Пиалу я поднесла Грэму под нос.

— Тебе это разогреть, или предпочитаешь холодным?

Судя по тому, каким вожделением наполнились его глаза, холодное его тоже вполне устраивало. Ну и славно.

Я прихватила себе пару йогуртов и банан, а миску и тарелку с копченостями поставила у края стола. Выдвинула табуретку и жестом пригласила Грэма садиться. Скажете, это издевательство над собакой? Может быть. Мне действительно было интересно, что он станет делать. Невероятно плавным движением пес запрыгнул на табуретку и сел, спустив вниз хвост. Класть лапы на стол он не пытался. И есть не начинал.

— Угощайся, — предложила я и вскрыла коробку с йогуртом.

Грэм дождался, пока я оближу первую ложку, и только потом опустил морду в миску. Я застыла. Это было уже за пределами моего понимания. Откуда, скажите на милость, подобранная на улице собака может знать правила этикета? А Грэм знал. Он отказался идти ко мне домой, пока мы не познакомились, а теперь вот не начал есть раньше хозяйки. Я, как завороженная следила за тем, как аккуратно он вылизывал из миски густой соус. Он не торопился, хотя чувствовалось, что он очень голоден и с удовольствием проглотил бы все за один присест. Доев, он осторожно отодвинул от себя миску носом и посмотрел на меня. Я сообразила, что все это время так и просидела с открытым ртом и ложкой йогурта в руках. Смутившись, я сделала вид, что не пытаюсь за ним наблюдать и занялась своим ужином. Но краем глаза все же следила. Грэм, прихватив зубами край тарелки с копченостями, подвинул ее к себе чуть поближе. Он брал по одному куску нарезки, прожевывал и глотал. Ни кусочка, ни крошки не упало на стол или на пол. Когда он выпрямился, на тарелке оставался кусочек колбасы. Бонтон, однако!

— Ты наелся? — спросила я, — Может, добавки?

Грэм отрицательно покачал головой.

— Чай? Кофе? Сок? Фрукты? — поинтересовалась я, понимая, что несу полную чушь.

Щенок потянулся носом к моему банану. Я почистила фрукт, достала блюдце и, нарезав мякоть крупными кусками, поставила перед ним. Банан был уничтожен с той же аккуратностью. Я, уже не скрываясь, наблюдала за манипуляциями этой странной овчарки. Когда он доел, я все же спросила:

— Грэм, а ты уверен, что ты собака?

И снова получила отрицательный жест. Хм…

— А кто ты?

Он лишь посмотрел на меня печальными глазами.

Да, действительно, что это я? Он же даже свое имя с трудом выговорил. Ладно, пойдем другим путем.

— Грэм, ты собака?

Отрицание.

Если он не собака то…

— Волк? — спросила я наобум.

В ответ — странное движение, которое я истолковала, как ни да, ни нет.

— Голован Щекн, блин!

Отрицание.

— Да я понимаю. Может, ты полукровка?

Отрицание.

— Волк-оборотень?

Честно говоря, я была настолько готова к очередному помахиванию головой, что чуть не свалилась со стула, когда в ответ на этот идиотский вопрос Грэм радостно закивал.

— Ты — волк-оборотень? Вервольф?

Башка кивает, уши хлопают, а в глазах такое счастье, что можно прослезиться от умиления. Ни фига себе я попала!

— Так, стоп! Не мельтеши! — я навалилась на стол и закрыла глаза ладонями, чтобы отгородиться от этого счастливого преданного взгляда.

Чуть-чуть придя в себя, я собралась с силами, чтобы продолжить допрос.

— Ты можешь перекинуться в человека?