Лики женщин

И снова пришлось ей кое-что объяснить. Когда Ромуальд второй раз чуть не попал в тюрьму за то, что он избил женщину, адвокат срочно нашёл ему возможность лечь в психиатрическую лечебницу на полгода, где его научили, как получить инвалидность, чтобы избежать наказания, а заодно и получить пенсию и другие льготы по инвалидности. Так что с таким «диагнозом» он не мог обеспечить ухода за мамой. Ну, а позже сообразительный Ромуальд провёл через эти процедуры папу и не только его. Нужно же помогать людям, да и лишние деньги за услуги кому помешают?

Зинаида освободила квартиру для контроля, всё прошло как всегда благополучно – ведь недаром их родственнице, которая работала в этой службе, отстёгивали каждый месяц её процент, чтобы она вовремя предупреждала о проверках. Ходиче из этих денег давали 300 долларов, остальные были в распоряжении Ромуальда. Позже Зинаиде случайно попали под руку документы, по которым она узнала, что Стелла получает за свою «работу» больше пятидесяти тысяч долларов в год, поэтому Ромуальд делал её спонсором своей молодой жены.

Но пока приходилось ждать квартиру, документы, спать в детской кроватке, срочно приспосабливаться к новым условиям, в которых надо было выживать. Укусы стали проходить, и Ромуальд повёл сына в другой садик, к своей троюродной тёте, которая обещала помочь через месяц сделать детсад бесплатным за счёт государственной субсидии. Это позволило бы Аиде иметь хоть немного свободных денег, чтобы прикупить кое- что из одежды. Она хоть и скинула лишний вес, набранный во время беременности, и смогла влезть в некоторые старые брючки и маечки, но так хотелось купить новые туфли, хоть недорогие, хоть на какой-нибудь распродаже.

Неожиданно Ромик запротестовал против нового садика. Через 2-3 дня он категорически отказался туда идти, плакал, цеплялся за отца. Это было тем более удивительно, что раньше в детсад он бежал, отмахиваясь от прощальных объятий и поцелуев папы и мамы. Объяснить он ещё ничего не умел, понять что-то было невозможно, пока Зинаида сама не пошла и не посмотрела. Систему работы испанского садика она знала. Когда она отдавала туда ребёнка, воспитатели просили её, чтобы первые пару дней она сама была с ним там несколько часов, пока он не привыкнет к новой обстановке; потом она оставляла его там на один час без неё, потом – на два часа. Справедливости ради надо сказать, что это нужно было больше для самой Зины, которая первый раз в жизни оставляла ребёнка кому-то. Ей даже было как-то обидно, что Ромик тут же забыл про неё, изучал с любопытством всё, что он мог увидеть, достать, потрогать, радостно общался с детьми, особенно с девочками.

В другом детсаду взрослых к детям не допускали, а как Зинаида смогла увидеть через огромное, во всю стену окно, детей сразу приводили к порядку: все должны сидеть на стульчиках, не бегать, не трогать, не толкать, не шуметь. После свободы испанского садика Ромик такие порядки принять не мог.

Ромуальд сначала не хотел слушать доводов Аиды: прежний садик совсем рядом с их новой студией и её работой, Ромик с удовольствием бежит туда, и самое главное, с каким дальним прицелом отдала его туда Аида, что через два года ребёнок будет разговаривать по-испански. Английский он неизбежно выучит в школе, на русском разговаривали дома, а знание ещё одного языка в многоязычной Америке – это просто неоценимый подарок для мальчика. Аида уж не говорила мужу, что в дальнейшем она мечтает еще о двух восточных языках для сына, тем более, что Ромуальду самому ничего не стоило начать разговаривать на новом языке при общении с людьми из другой языковой группы. Читать и писать он, правда, не умел, но сам говорил со смехом:

-Мне бы только знать, как на любом языке «привет!», и я уже готов беседовать об особенностях выращивания кукуруза в этом регионе.

Дай Бог, чтобы эти способности передались Ромику, как передались его другим детям. Борьбу за детский садик чадолюбивый папа проиграл, не выдержав истерик Ромика; который снова с раннего утра начинал собираться в выбранный им детсад. Ему шёл только второй годик, он ещё не разобрался в мешанине трёх языков: дома – русский, в садике – испанский, на прогулках в парке, на улицах, в магазинах – английский, и он выражал свою радость только одним словом: дети!

Самое трудное в жизни – ждать да догонять; Зинаида считала дни и часы, когда она, наконец, сможет переселиться в свою студию и сможет хотя бы выспаться спокойно, не думая, что во сне её и её сына кто-то с аппетитом будет есть. Но счастье не даётся так просто, его надо заслужить

.