Лики звезд

– Ну, не знаю, – Молли заставляет себя улыбаться. – Ты ведь теперь высший. Такой же, как я. – Она берет его за руку и ведет в мастерскую. – Что скажешь? – спрашивает Молли, показывая законченные работы.

– Рад, что с тобой все в порядке, – говорит Гликен.

Молли кивает. Понимание, что собственное тело где-то рядом, где-то в этом городе, вызывает волнение.

– Расскажи мне о ней.

– О Кэрролл?

– Да.

– Она милая.

– Милая?

– И умная.

– А Хак? – Молли улыбается, видя, как Гликен пожимает плечами. – Он ни о чем не догадывается?

– Нет, – голос Гликена предательски вздрагивает. – Почему ты спрашиваешь? – он пытливо начинает вглядываться ей в глаза.

«Не признаваться! – говорит себе Молли. – Ни в чем не признаваться!»

– Не хочу, чтобы он встал на пути искусства, – говорит она первое, что приходит в голову. – Знаешь, как это бывает с молодыми парами?! Таланты тонут в семейных обязательствах.

– Это правда?

– Конечно! – Молли притворно изображает отвращение. – Или же ты подумал, что я хочу завести себе любовника?!

– Нет, – Гликен смущенно опускает голову. – Конечно же, нет!

Кэрролл. Молли встречается с ней в художественной галерее. Смотрит на нее. Выжидает. Ищет причины, чтобы прикоснуться к ней.

– Посмотри, – она берет ее под руку и подводит к одной из своих картин. Вглядывается в ее глаза.

«Ты – это я, – хочет сказать Молли. – А я – это ты». Хрупкое тело кажется до боли родным. Голубые глаза. Соломенные волосы. Небольшая грудь. Мягкий голос. Молли слышит его. «Отдай мне это тело! – она сжимает руку Кэрролл. – Отдай мне мою жизнь!» Молли заставляет себя улыбнуться.

«Почему ничего не происходит? – думает она. – Что я должна сделать еще, чтобы все вернулось на свои места?»

– Не бойся, – Молли убирает с лица Кэрролл прядь соломенных волос. Своих волос. Со своего лица. Чувствует, как напрягается Кэрролл. Чувствует на своей спине пристальный взгляд Гликена. Но не может не прикасаться к этому родному лицу.

Говорить! Говорить хоть что-то! Но голова отказывается работать. Молли отчаянно хватается за мимолетные образы. Грейс! Она будет говорить о Грейс. Говорить потому, что о ней говорила бы Куза. Молли поворачивается к Гликену. Спрашивает Кэрролл, рассказывал ли он ей о Грейс.

– Нет.

– Тогда я сама расскажу тебе о ней, – Молли заглядывает в голубые глаза, которые когда-то принадлежали ей. – Ты ведь не против?

– Я? – Кэрролл пытается не смотреть на нее. Или не Кэрролл?

Внезапная догадка заставляет Молли вздрогнуть. Что если это Куза? Разве она не мечтала о ребенке? Разве не готова была заплатить любую цену за свою мечту?

– Наедине? – спрашивает Кэрролл?

– А тебя это смущает? – Молли надеется. Ищет ответы.

– Не знаю, – голос звучит как-то неестественно робко. – Наверное, нет.

– Значит, договорились, – Молли проводит большим пальцем по губам Кэрролл. По своим губам, которые должны принадлежать только ей. – Умная девочка. Умная и талантливая. Никогда не растрачивай эти качества. Никогда.

Глава двадцать седьмая

Полночь. Молли открывает дверь. На пороге стоит купидон. Голова опущена. Взгляд устремлен себе под ноги.

– Чего тебе? – спрашивает Молли. Мысли путаются от выпитого вина. Голова кружится.

Купидон молчит.

– Тебя послал Кауфман? Скажи ему, чтобы шел к черту!

– Нет.

– Что нет?

– Я сам пришел, – голос его охрип от волнения.

– Принес еду?

Молли смотрит на пустой бокал в своих руках. Пытается вспомнить, где оставила бутылку, но вместо этого вспоминает спальню и купидона.

– Понравилось трогать меня? – спрашивает она мальчика.

Он кивает. Бледные щеки заливает румянец. Молли икает.

– Понравилось трогать это тело? – она закрывает глаза.

Знает ли Куза, что сейчас происходит? Видит ли? Чувствует ли? Или же ей плевать?! Молли недовольно хмыкает. Что если Куза довольно тем, что происходит? Лежит сейчас с Хаком и наслаждается близостью. Наслаждается воскресшими мечтами и надеждами. Видит ее глазами. Слышит ее ушами. Нет. Молли смотрит на свои руки. На свои чужие руки. Может, у нее и нет грандиозных надежд, но ее тело должно принадлежать ей. И никакая логика не сможет переубедить в этом! Это ее жизнь, которую у нее забрали. Пусть даже взамен ей дали то, чего она и хотела. Неважно. Она не хочет эти черные волосы. Не хочет эти темные глаза. Не хочет высокий рост, длинные ноги и большую грудь. Даже бессмертие. На кой черт ей нужна голубая кровь, если она не помнит, как получила ее?! Ей нужны прежние цели. Нужны прежние надежды и мечты.

Молли тяжело вздыхает и открывает глаза. Смотрит на томящегося на пороге купидона. Вспоминает рисунки Кузы. Вспоминает жизнь Кузы, которая теперь уже не кажется ей такой чужой и непонятной. Нет. Она не будет ненавидеть ее и унижать ее тело. Не будет, потому что Куза, может быть, также хочет вернуться. Так же мечтает получить назад свое тело. Может быть, она так же боится признаваться в том, кто она, и поэтому вынуждена притворяться, изучать новую жизнь, привыкать к новому телу.