Ликующий на небосклоне

Впереди, по левую руку, где голубое бездонное небо сходилось с водами Хапи, показалась белая полоска. Полоска росла, расширялась и вскоре превратилась в огромный город.

– Он такой большой? – удивился Амени.

– Это же – Хекупта! – усмехнулся Хармхаб, – Весы Обеих Земель, центр Вселенной! Жрецы рассказывали, что на его месте раньше плескалось море, но земля поднялась, и Боги приказали первому правителю Кемет Мене основать здесь город.

– А что это за белые горы? Какая у них правильная форма, – опять удивлялся Амени.

– Пирамиды, – ответил с гордостью Хармхаб. – Сами Боги возвели эти грандиозные храмы в те далекие времена, когда они правили Кемет.

– Я много слышал о пирамидах, но ни разу не видел их. Там находятся ворота в вечность.

– Еще насмотришься! – заверил его военачальник.

– Что представляет собой город Хекупта?

– На это не просто ответить, – задумался Хармхаб. – По приданию, в городе обитает душа бога Птаха45. Здесь и обычаи, и нравы не как во всей Кемет. Если представить Обе Земли, как большой город, Бухен, где ты вырос, напоминает окраину с огородами; Нэ – что-то вроде жилых кварталов; Горизонт Йота – городской храм; а Хекупта – рыночная площадь. Сюда сходятся все дороги с севера и с востока. Все корабли, что прибывают из Великой Зелени, сначала останавливаются здесь. Дальше на западе расположились оазисы. Ты можешь идти несколько дней, а вокруг тебя будут зеленеть нескончаемые поля и сады. Вся земля изрыта каналами для орошения. Сотни озер выкопали сами землепашцы и разводят в них рыбу. А сколько там дичи! Птицы тучами прилетают с севера и проводят в болотах всю зиму.

– И там мы будем проводить учения? – обрадовался Амени.

– Нет, – остудил его радость Хармхаб. – Мы направимся на восток, в желтые пески. Страшная мертвая пустыня тянется до самого Красного моря. В этой треклятой пустыне змей и скорпионов больше, чем блох у шелудивой собаки.

Слова Хармхаба оказались правдой. За городом, там, куда воды Хапи попадали лишь по оросительным каналам, начинались желтые унылые пески. В немногочисленных оазисах с чахлой растительностью селились скотоводы и охотники. В холодное время здесь еще можно было как-то пасти скот, а вот, в разгар летней жары стада перегоняли на север, к плодородным пастбищам. Днем пустыня раскалялась как жаровня, а после заката остывала. Иногда ночи бывали до того холодные, что не спасал даже шерстяной плащ. Именно здесь среди мертвых барханов Хармхаб решил разбить лагерь и приступить к обучению войска.

Амени выдали кожаную плеть с тремя хвостами – отличительный знак младшего командира теп-меджет. Он сразу же познакомился с такими же, как он мальчишками – младшими командирами. Как-то сразу Амени почувствовал, что попал в свою среду. Разница у сверстников была всего год или два. Все сразу уселись в круг, знакомились, угощали друг друга припасами, захваченными из дома. Среди будущих теп-меджет оказались юноши из Нижней Страны и из Оазиса Жизни, что на северо-западе, из земель Вават, и с побережья Великой Зелени. Один, только Амени был родом из Куши, но его это нисколько не огорчало.

Хармхаб приказал выстроить молодое пополнение хуну-неферу и собраться всем командирам. На колеснице он объехал нестройные шеренги молодых голых новобранцев, затем подъехал к писцам, ведающих пополнением и гневно закричал:

– Вы кого мне набрали? Что это за стадо тощих баранов? Их что, не кормили? Или в Кемет пришла страшная болезнь, от которой они отощали?

Старший писец, ответственный за набор рекрутов, не особо обратил внимание на обидные упреки полководца, так, как знал его крутой нрав.

– Ну чего ты раскричался, – спокойно сказал он. – Как ты просил, так я и сделал – набирал юношей: в лучники тех, кому исполнилось четырнадцать, в тяжелую пехоту шестнадцати и семнадцатилетних. Они вполне выглядят на свой возраст. Откормишь их, закалишь. Потом, не легко собрать такое огромное войско, и чтоб все были, как на подбор – силачи и великаны.

– Согласен, – немного утих Хармхаб. – Сколько здесь голов?

– Как ты просил: десять тысяч. Мне еще предстоит испытать гнев правителя, когда к нему с жалобами попрутся старшие над хлебопашцами. Будут лить слезы и причитать, что я отнял столько рабочих рук. По спискам велено призвать всего три тысячи новобранцев.

– Спасибо тебе! Прости мою горячность, – остыл Хармхаб. – Пойми, я не для себя стараюсь. Хочу создать настоящее крепкое войско, как у Менхеперра Тутмос.

– Прекрасно помню, – согласился старший писец. – Думаешь, я не хочу, чтобы непобедимая армия защищала мой дом и мою семью? Поэтому я и помогаю тебе всем, чем могу. Скажешь набрать еще десять тысяч – расшибусь, но сделаю.

– Еще раз прости за гнев, – устыдился Хармхаб. – А сколько лекарей мне дают?

– Двенадцать.

– Двенадцать? – вновь вспыхнул Хармхаб. – На такое войско – двенадцать лекарей. У Ранофре в чезете колесниц коновалов больше!