Ликвидатор

Тварь, что же она так-то…

Что ей не нравилось? Он начал вспоминать… его вполне могли назначить на должность Представителя президента по Северному Кавказу. И он уже почти… думал, чтобы сделать ей предложение, потому что, начиная с определенного уровня иерархии, на неженатого смотрят как на потенциального предателя. Это еще с КГБ осталось, там неженатых за границу не выпускали. Неженатому чего — подхватился и пошел. А у женатого — семья, дети. А кому еще предложение делать — не этим же соскам-секретуткам. А Алена — не только от…ать, но и слово дельное сказать может, и в прессу протолкнуть что надо. Да и привык он к ней…

Тварина…

Чего не хватало? Может, врут, не она была. А зачем врать? Она, не она. Не дочка чья-то, чтобы врать. И чего она?

Базарили по тихой, что она после того, как… увидела тогда, в общем, у черной масти по рукам пошла. Да только такое про любого сказать могут, если каждому верить. Ну, может, легла под кого-то черного — чтобы его забыть.

Не, ну гадина! Так подставить человека! Лучше бы она его клофелином опоила и всю квартиру вынесла. Лучше бы она его на пленку записала, что он по пьянке трепался, и потом все это в Интернет сбросила. Господи, да лучше бы он ее своими руками задушил, и то лучше было бы. Черт его знает… подумают, что он убил Папу… за такое на краю света достанут.

Объявили посадку. Москва — Париж. Он понял это по тому, что люди вокруг стали подниматься. Поспешил следом, потной рукой нащупывая в кармане дипломатический паспорт — ему через «зеленый коридор».

Народу в «зеленом» было совсем немного. Он пристроился к коротенькой очереди, нервно нащупывая потной рукой паспорт — как вдруг почувствовал, что кто-то встал сзади, кто-то большой и сильный. Прежде чем он успел понять, что это значит, рука легла ему на плечо.

— Гражданин Екимов?

Рванулся изо всех сил, но стоявший впереди молодой человек повернулся и дважды, как кувалдой, ударил его, в пах и в живот. Чиновник упал на колени, давясь спазмами, кто-то профессионально схватил его за обе руки и вздернул вверх. С двух сторон разом — цепкие руки прошерстили карманы, похлопали по поясу — на случай пояса шахида.

— Чисто.

— Чисто.

— Сворачиваемся. В машину его. Дим, сумка…

Двое — нагнув раком, вывели его в зал ожидания и то ли повели, то ли потащили к машине…

— Я сотрудник Администрации Президента! — вскричал Володя, немного продышавшись от боли. — Член партии «Единая Россия»! Это какая-то ошибка!

Сильная рука рванула его руку вверх, вызвав очередную вспышку мучительной боли.

— Шагай, пидорюга! — Голос спецназовца из группы захвата был полон ненависти. — Член партии, на… Щас мы тебя по ошибке вместо Лефортово в бутырский петушатник определим, в общую камеру, там тебя быстро к делу пристроят. Шагай, мразь!

На зрелище — двое ведут какого-то жирняка, еще двое сопровождают — собрался народ. Люди останавливались, смотрели. Со смертной тоской Вова видел, что среди них нет ни одного сочувствующего лица, ни мужского, ни женского, ни старческого. Лица (какие лица? морды!) злобные.

Торжествующие — мол, попался, гад, не успел уйти. Холодно-непроницаемые — мол, придет наше время, ты еще не так ответишь, будешь сапоги лизать, умоляя не расстреливать.

Зверье. Мрази. Твари. Как же я вас ненавижу! Будьте вы все прокляты! И ваша страна поганая — будь она навеки проклята…

Его быстро вывели под бетонный козырек. Распугивая резкими звуками крякалки таксистов, к стоянке подкатил «Мерседес Спринтер» — маршрутное такси, дверь открылась — и сильные руки приняли его, втащили в салон и плюхнули на то место, где ему и следовало быть. Лязгнули наручники.

— Чисто, товарищ майор.

В лицо ему посветили мощным фонарем.

— Он, гад.

— Все, двинулись. — Резкий командный голос. — Не… тут маячить. Айрат, давай, давай. Живенько…

Машина тронулась с места.

— Один был?

— Так точно. Сумка еще была.

— Где?

— Да вот она…

— Хоть бы открыли, остолопы, — укоризненно сказал старший группы захвата, — может, он самолет взорвать решил? Ща рванет — мама дома услышит…

— Виноват. А…

— Да уж открывай. Было бы чо, он бы обосрался.

— Щас… — Звук молнии. — Ого! Решил на крыло встать, скотина. Вон — цацки, мыльно-рыльные. Сорваться решил, гад.

— Удивительного мало. Значит — виноват.

— Не виноват я! — затравленно крикнул Володя. — Это она, проститутка! Я не знал ничего!

— Знал, не знал, следствие разберется. Лично я бы всех вас… на удобрения пустил. Вон, мамон нажрал — не согнуться. А толку от вас с гулькин хрен. Как творить, так горазды, как отвечать, так ссыте…

— Товарищ майор, он, кажется, и в самом деле… того.

— Вот козел. Дим, открой форточку. Да до конца, до конца…

Его привезли не в Лефортово и не в Бутырку — а на какой-то секретный объект в тихом районе Москвы. Высокий забор, старинный особняк болезненно-желтого цвета. Все стекла до одного — серебристые, тонированные.