Ликвидация. Книга вторая

— Э-э… так известно ж, любимая всегда та, которая есть… — Недоумение Лехи, казалось, росло на глазах. — ТТ… хоть его и заклинило, когда я в Чекана стрелял. А любимая — ну, «парабеллум», если речь о пистолетах идет… Автомат — ППС…

— Где научился так стрелять?

— Так я ж в разведроте служил, — захлопал глазами Леха.

— А я ей командовал, — кивнул Давид. — А в пятак не попаду.

Леха растерянно развел руками, снова подергал ус.

— Ну как… Я ж еще до войны нормы сдавал… А потом… Стреляли много. У нас патронов-то без счета было. Любая система — пожалуйста.

— И все так хорошо стреляли?

— Да нет… Тут же талант нужен. Я и не целю вовсе… Просто смотрю, кудой попасть. Ну вот как пальцем тыкаю и попадаю… А шо?

— М-да, — задумчиво хмыкнул Давид. — Как в Чекана стрелял во дворе, так не попал. Вроде как заклинило даже. А так говоришь, шо и не целишь вовсе…

Якименко уже открыл рот, чтобы возмутиться, но скрипнула дверь. Офицеры обернулись. На пороге стоял, слегка покачиваясь, бледный майор Кречетов. В первую секунду Гоцману и Якименко показалось, что он ранен, но они тут же уловили явственный запах алкоголя.

— Так я не понял, Давид Маркович, — наконец растерянно поинтересовался Леха, — за шо вы спросили?

— Так просто спросил… Иди, — махнул рукой Гоцман и, когда за капитаном закрылась дверь, зверем уставился на Кречетова: — Где тебя носило?

— Ты чего, Давид? — с пьяным дружелюбием улыбнулся Виталий. — В театре…

— Я же просил тебя зайти…

— Так я и зашел.

— Сколько часов назад!.. — вспылил Гоцман, вскакивая из-за стола и отшвыривая стул. — Сколько часов назад я просил тебя зайти?!

Майор успокаивающим жестом поднял обе руки:

— Дава, я пошел с Тоней в театр… Не дошел… Выпили шампанского в «Бристоле»…

— Я — тебя — просил — зайти!!! — яростно отчеканил Гоцман, хлопая ладонью по столу. —А ты — исчез! И теперь заявляешься пьяный!!!

— Я не пьяный! — протестующе взмахнул руками Кречетов и, пошатнувшись, плюхнулся на табуретку.

Гоцман отвел глаза. И тоже тяжело уселся на свое место. Не глядя, пошарил в ящике, извлек чистый лист бумаги, сунул ручку в чернильницу, яростно поскреб по дну.

— Извини, — наконец тихо произнес Кречетов. — Что случилось?

— Вспоминай вчерашний… вернее, уже позавчерашний день, когда убили Родю,— жестко, не глядя на собеседника, проговорил Гоцман. — Все, минуту за минутой. Если, конечно, на это способен…

— Так я же ни на шаг от тебя не отходил, — пропустив колкость мимо ушей, недоуменно развел руками Кречетов. — Ты можешь объяснить, к чему именно ты клонишь? Только спокойно и без нервов…

— А то, шо Лужов не мог быть один, — снова зло оскалился Гоцман. — Ясно, шо действовал он с ходу… И веревки не заготовил. И со шкафом крупно рисковал. Мы могли его там заметить, могли отправить Родю в камеру. Но с чего он знал, шо на квартире главный — именно Довжик? И шо там нет телефона?

В кабинете повисла пауза.

— Ну, во-первых, — медленно заговорил Кречетов, — я тебе уже успел соврать… На минуту я от тебя все-таки отходил. Помнишь, я вышел за водой для Роди?.. Лужов стоял тогда у двери и, в принципе, мог слышать о Довжике… О том, что в квартире нет телефона, догадаться нетрудно, их вообще в городе мало… А версия с напарником — любопытная. Давай разложим…

Он потянулся за графином, жадно выпил стакан воды. Гоцман, неодобрительно наблюдая за ним, пробурчал:

— И сколько ж ты того шампанского выдул?

— Та-ак!.. — Не отвечая, Кречетов извлек из кармана кителя платок, вытер губы. — Какие у нас есть версии?.. Первое: кто-то следил за Родей. Увидел, что того забрали, позвонил Лужову и приказал убрать…

— При этом он не вмешивается, пока мы тянем раненого Родю до машины, — скептически вставил Гоцман.

— Он мог быть безоружен — чего вмешиваться-то?

Гоцман задумчиво кивнул и тут же поднял палец:

— Во, еще… Он позвонил от имени Довжика. А я все время оставляю главным Якименку. Тут — случайно сорвалось. Видно, потому, шо Леша сплоховал тогда во дворе, выпустил Чекана…

— Ну и что? — пожал плечами майор и звучно икнул. — Ой, прости… Откуда ж ему знать твои привычки?.. Просто выбрал старшего по званию. Кроме того, я уже сказал, что Лужов мог слышать и сам… Вторая версия… — Он покачался на табуретке. — Все-таки Охрятин.

— С какого боку?

— Давид! Когда душат человека, он так молотит руками и ногами, что надо быть полнейшим идиотом, чтобы чего-нибудь не заподозрить… То есть Лужов душит Родю, а тот совершенно тихо и мирно прощается с жизнью — не кричит, не дергается, да?.. А Охрятин, стоящий под дверью, ничего этого не слышит?.. По-моему, надо еще раз его пощупать, надо…

Оба помолчали. Наконец Кречетов шумно вздохнул. Гоцман поморщился от запаха ядреного перегара.

— Ну и третье. Самое поганое… Это кто-то из своих.

— Ладно, — скрипнул Гоцман, обмакивая перо в чернильницу. — Тогда давай еще раз сначала. Вспоминай день убийства Роди, минута за минутой…

Глава третья

— Здравия желаю, товарищ майор!.. — Свежий, выспавшийся Саня, только что заступивший на дежурство, бодро кинул ладонь к фуражке, приветствуя старших по званию. — Доброе утро, Давид Маркович!..