Ликвидация (СИ)

Дверь в кухню распахнулась. На пороге возник молодой лейтенант МГБ. В нем Гоцман узнал того самого офицера, который пытался отобрать у Мишки Карася подаренные Жуковым часы.

- Товарищ Арсенин! Пройдемте, пожалуйста, со мной…

Дверь за Арсениным закрылась. Слышно было, как часовой переступил с ноги на ногу, звякнув оружием.

- И вам теперь намылят холку, - усмехнулся Гоцман, обращаясь к Кречетову. - И нам до компании.

- Смотрите, какая интересная штука получается, - пропустив слова Гоцмана мимо ушей, задумчиво заговорил майор. - Поздним вечером, докладывая у Жукова, я предложил ввести суточные пароли на всех складах. Через четыре часа некто капитан Есюк пытался получить оружие. Прокололся на этом пароле, но с боем вырвался. А еще через два часа убивают окружного интенданта и его семью. При этом он пишет рапорт о переводе в другой округ…

- Думаете на Воробьева? - Взгляд Гоцмана сделался острым. - Так он же сам эти пароли вводил!…

- Вот-вот. Пароль сообщники не знают. Вляпываются. Терять им нечего, они бьются до последнего. Их уничтожают. И получается, что банда расхитителей уничтожена. А Воробьев уплывает в Казань. Чистеньким…

Кречетов спрыгнул с подоконника, зашагал по кухне.

- Но не вышло… Бандитам удалось вырваться. А через два часа они отблагодарили товарища генерал-лейтенанта и его семью.

- А на кой к тому изображать самоубийство?

- Не хотели вешать на себя еще одно дело, - предположил следователь.

Гоцман недоверчиво вытянул губы.

- Ну, сам подумай. - В азарте Кречетов не заметил, как перешел на «ты». - Дом ломится от ценных вещей, а не взяли ничего.

- Той капитан Есюк как выглядел?…

- Усатый, крепкий. Сидел рядом с водителем грузовика, отстреливался из «парабеллума». И хорошо, кстати, отстреливался, в смысле, пятерых солдат охраны положил на месте… Небольшой шрам на виске.

- От здесь? - Палец Гоцмана коснулся виска.

- Да.

Гоцмана удовлетворенно кивнул.

- И все равно шо-то оригинальное совпадение, - произнес он. - Генерал пишет рапорт о переводе в другой округ, оставляет его на столе - и тут же, как по заказу, приходит убийца…

- Хочешь сказать, что Воробьев написал этот рапорт под прицелом пистолета? - с сомнением спросил Кречетов. - Чтобы… мы вот сейчас на него и подумали?…

- Ты в лицо ему смотрел, Виталий?… - Этим вопросом Гоцман дал понять Кречетову, что принял его обращение на «ты».

- Не успел, - вздохнул тот, - глянул только бумагу на столе. А что?…

- А то, что лицо у покойного искажено страхом, - покачал головой Давид. - Точнее, ужасом. Напугали его сильно… Наверняка сначала убийца застрелил его жену и домработницу, потом, приставив пистолет к виску, заставил написать этот рапорт. А уж потом, под дулом, заставил пересесть в кресло и уж тогда убил. И не из собственного «парабеллума», как женщин, а из генеральского «тэтэшника»…

- Ага, - в тон ему заметил Кречетов, - значит, раздаются два выстрела, потом Воробьев некоторое время соображает, что от него требуется, ищет бумагу, ручку, подбирает слова, пишет, пересаживается в кресло… На все это уходит минут семь как минимум. За это время сюда сбежалось бы полдома. А соседи вызвали милицию, между прочим, услышав один-единственный выстрел.

- Есть такая полезная штука - глушитель - вздохнул Давид. - А соседи услышали ТТ, из которого был убит сам генерал.

…Над 8-й станцией Большого Фонтана с еле слышным шумом проносились рано проснувшиеся стрижи. Ветер донес с моря басистый пароходный гудок. Васька Соболь, высунувшись из-под поднятого капота «Опеля» и вытирая тыльной стороной замасленной руки пот со лба, прищурился в ту сторону. Наверняка это красавица «Украина», бывшая румынская «Бессарабия», ведомая известным всей Одессе капитаном Маном, шла в Севастополь… Роскошный, говорят, пароход. Эх, прокатиться бы!…

- Ну шо? - Из кустов, застегивая ширинку, возник Якименко. - Мы будем ехать? Или откроем лавочку «На похороны - не торопясь»?

- Та я ж говорил, - снова ныряя под капот, отозвался Соболь, - не надо было румын отправлять. Тут и карбюратор надо промывать, и ремень натягивать!… С ними мы б уже ехали!

- Василий, если ты немножечко не знаешь, то я тебе отвечу… - Якименко присел на подножку «Опеля», крепко зевнул, помотал головой. - Те румыны таки арестованные, а не бесплатный наемный труд. Где ты целую ночь смотрел, если у тебя ремень и карбюратор?

- Так я ж вчера Давиду Марковичу показывал, шо мне ремонт нужен! Нашему «Адмиралу» восемь лет, к примеру, шоб он был здоров! Эх, Фима был бы жив, так он мне запчасти мигом достал бы…

- Восемь лет, восемь лет… Да хоть восемнадцать!… Горобцам ты дули показывал! Показывал он…

Раздраженно высморкавшись, Якименко рывком распахнул заднюю дверцу.

Из машины медленно вылезли Тишак, рыжий веснушчатый младший лейтенант Саня и Седой Грек - все с заспанными, помятыми лицами.

- Шоб через час был как штык вместе с «Адмиралом», понял?! - напутствовал Якименко Ваську. - А мы на трамвай. Потому шо у него хоть карбюратора нету…