Ликвидация (СИ)

Якименко, Тишак и Саня, обступив Грека, медленно двинулись к ближайшей трамвайной линии. Человека, который наблюдал за ними с недалекого холма, укрывшись в густом кустарнике, никто не заметил.

Трамвай № 18, на который они не успевали, был самым обычным одесским трамваем. Вернее, не одесским, а бельгийским, поскольку сделали его в Бельгии, но за столько лет пребывания на юге трамвай стал настоящим одесситом. Он привык к тому, что половины боковых стекол в вагоне нет, что номер, когда-то живописно выведенный на передней стенке, почти напрочь выгорел под одесским солнцем, что вместо положенных шестидесяти человек в вагон набивается минимум сто, и это еще счастье. Словом, он много чего повидал за тридцать пять лет жизни в городе Одессе…

Четверо людей, решительно на него опаздывавших, резко наддали и ввинтились в открытые по случаю жары задние двери уже на ходу. В вагоне стоял крепкий запах жареной рыбы, зелени, пива и пота. Негодующе поскрипывала у кого-то в мешке свинья. Активно перемежая свою речь оборотом «ты меня понимаешь?…», один из пассажиров рассказывал соседу, как ужасно обидели Эльзу Яновну, подселив к ней в приказном порядке офицера и распорядившись с него брать за постой не больше десятки - это когда нормальные цены на квартиру от тридцатки и выше, а Эльза Яновна всю ночь рыдала и не давала спать всему двору. Молодой голос с завистливой интонацией жаловался: «Представляешь, Динке Фруминой уже персональную выставку разрешили!… Не, я все понимаю, она талант, и у нее мазок и колорит, и вообще Муцельмахер не взялся бы за кого попало. Но я ж не понимаю, кому сейчас нужны ее пейзажи?… Она всю войну просидела в своем Самарканде, и уже выставляется!…»

Ловко лавируя между людьми, Якименко склонился над юной парочкой, вольготно устроившейся на продольной деревянной скамье, и помахал удостоверением:

- Освободите, будьте ласковы…

Парочку как ветром сдуло. На свободные места затылками к окну втиснулись Саня и Тишак, с двух сторон зажавшие арестованного Грека. Якименко навис над ними, держась за треугольную ручку.

Через секунду его дернули за полу пиджака. Обернувшись, Леха увидел приятную даму лет пятидесяти, обладательницу черных усиков и зычного голоса. Под мышкой она держала завернутого в старый номер газеты «Пищевик» палтуса.

- Мужчина, скажите, а шо, Седой Грек оказался не тот человек? -• на весь трамвай осведомилась она. - Не, я просто спрашиваю!

- Та не, - любезно ответил Леха. - Нашли в его доме неизвестного таракана. Паспорта нет. Усами шевелит не по-нашему… Так везем до выясненья. А вы того палтуса ловили или купляли?…

- Разве ж это палтус? Весь палтус давно ушел в Турцию и там загорает. А к чему Седой Грек? - не унималась одесситка.

- Так таракан тот у карман ему залез, не вылезает, - терпеливо объяснил Якименко. - Везем вместе с карманом… А палтус у вас все ж таки ничего.

Тетка понимающе кивнула и закричала в другой конец вагона:

- Люба! За меня тут думают, я больная на голову! А сами везут Седого Грека до уголовки! Да еще обижают моего палтуса!…

- То он шо-то сделал? - утвердительно спросила Люба.

- Я знаю?! Они ж таки не рассказывают!

- А с чего он должен вам рассказывать? - поинтересовался однорукий парень с комсомольским значком на лацкане пиджака, перешитого из офицерского кителя.

- А с чего я должна слушать за того нездорового таракана?…

- Кто сказал за нездоровый? - возмутился Якименко. - Таракан вполне приличный!

- А шо, здоровый будет с вами разговаривать? Я умоляю!

К оперативникам подобралась наконец кондукторша, энергично распихивая людей массивной брезентовой сумкой. Не испытав никакого восторга от предъявленных удостоверений, она с радостью вцепилась в рукав не защищенной льготами жертвы - высокого плечистого парня, равнодушно сжимавшего в зубах длинную спичку:

- Мужчина, смотреть в окно будете дома. А я шо-то не вижу от вас ничего на билеты, хотя вы и сели на 16-й станции…

- Та я на следующей встаю.

Седой Грек, услышав голос, вздрогнул и поднял голову. Толя Живчик равнодушно скользнул по нему глазами.

- И шо с того? - напористо продолжала кондукторша. - Вы сели на 16-й и уже доехали до 8-й, а доедете и еще дальше!… Десять копеек с вас, быстренько…

- Сейчас выйду, - обронил Живчик.

- Не, и шо с того?! Вы таки здесь!!!

Живчик помотал головой, поймал взгляд Якименко и добродушно ухмыльнулся - вот же привязалась, зараза…

Показалась остановка - старый, еще дореволюционных времен «грибок» и чугунный столб с красивым вензелем ОТ - «одесский трамвай». Вагон затормозил, барабаня решеткой по булыжнику. Пригоршня взмокших пассажиров с трудом выдавливалась из узких передних дверей. Взамен в вагон готовилась сесть громадная тетка - счастливая обладательница пыльного мешка с картошкой.

- Миша, ехай! - взвизгнула кондукторша, дергая за проволоку, извещавшую вагоновожатого об окончании посадки, и одновременно впиваясь в Живчика, как в злейшего врага. - Здесь без билета!!!