Ликвидация (СИ)

- Главное, что не удэпэккер, - договорил Кречетов.и, по глазам девушки поняв, что такого сокращения она еще не слыхала, растолковал: - УДП - умрешь днем позже… Лишенцы, которые вообще без карточек сидят.

Шутка была невеселой, но оба прыснули со смеху.

- Когда уже эти карточки отменят? - после паузы вздохнула Тоня.

- Ну как когда?… Хлебные - осенью, остальные - в следующем году… А по поводу денег… - Лицо майора стало серьезным. - Да, я получаю не так уж много, но поверь, мне очень приятно, когда… приятно тебе. И по поводу праздника ты права. У меня действительно праздник… Я же встретил тебя. И еще нашел настоящего друга.

- Мы рады, шо вы рады, - с одесским акцентом передразнила Тонечка.

Кречетов с улыбкой поцеловал ее пальчики.

К столику подоспела официантка с бутылкой шампанского на подносе, налила пенящийся напиток в высокие фужеры. Тоня отпила половину, Виталий чуть пригубил. Все-таки две бутылки коньяка, которые они одолели с Гоцманом, - не шутка, пусть даже и под хорошую закуску…

- Можно задать тебе серьезный вопрос?… - Тоня поставила на стол фужер, наблюдая за рвущимися на поверхность пузырьками. - Почему ты выбрал именно эту специальность? Стал именно военным юристом, а не кем-то еще?

Кречетов помедлил с ответом.

- Видишь ли, я с детства очень остро… чувствовал всякую несправедливость. И мне ужасно хотелось сделать хоть самую малость для того, чтобы в мире стало меньше зла и страданий… А кому распутывать паутину зла, как не юристам?… И знаешь, я ни минуты не жалею о своем выборе… А еще я обожал в детстве Шерлока Холмса, - неожиданно засмеялся майор. - И надеялся тоже когда-нибудь вывести на чистую воду опасного, таинственного преступника…

- И как? - Глядя на Виталия, Тоня тоже рассмеялась. - Удалось?

Кречетов снова посерьезнел:

- Надеюсь, удастся. Скоро…

Поздней ночью Нора открыла на осторожный стук. Смущенный Гоцман стоял на пороге, сжимая под мышкой сверток.

- Здравствуйте, Нора…

- Здравствуйте… - Его приход не был для нее неожиданным, и он был этим удивлен. - Проходите. Только тихо, сосед спит…

- А шо, соседи появились?… - Из-за двери в одну из комнат раздался мечтательный всхрап, и Гоцман понял, что - да, появились…

- Один, - пояснила Нора. - Он на заработки в Измаил ездил.

Давид неловко нагнулся снять сапоги. Но, спохватившись, прежде протянул сверток:

- А у меня бутылка коньяка вот… У нас новый сотрудник. Вот, всучил мне бутылку коньяка. Так, думаю, надо ж ее как-то где-то выпить…

Он смешно прыгал на одной ноге, стягивая сапог. Лицо его раскраснелось. Нора смотрела на него и тихо улыбалась.

- Прекрасно! - произнесла она с какой-то сложной интонацией. - Будем пить коньяк…

- Да? - обрадовался Гоцман. - Так мы его разом!…

Осторожно ступая, чтобы не разбудить соседей, они проследовали на кухню.

Гоцман разоблачил коньяк, выложил на стол банку тушенки и плитку шоколада, сунул скомканную газету в карман. Нора извлекла из буфета две маленькие рюмочки на тонких ножках.

- Это шо такое? - Гоцман осторожно повертел в пальцах чудную рюмку.

- Коньячные рюмки…

- Во как! А я из стаканов пью…

- Хотите, давайте из стаканов, - тут же согласилась Нора, взяла рюмки, чтобы убрать их в буфет.

Гоцман удержал ее, но тут же отдернул руку.

- Нет, нет… Так хорошо! Только я не знаю - как…

- Для начала надо налить, - улыбнулась женщина.

Красный как рак Гоцман откупорил бутылку, наполнил рюмки, больше всего боясь пролить дорогой напиток. Вдохнул божественный аромат и неуклюже ухватил свою рюмку.

- Нет, не так… - Холодные пальцы Норы коснулись его руки, поправили. - Вот, между двумя пальцами… Рука должна согревать коньяк.

- А так он шо, замерзнет?

- Вы попробуйте и поймете… Во-от. А теперь чуть-чуть качните его и понюхайте.

Гоцман хотел сказать, что только что нюхал, но промолчал и еще раз втянул носом аромат Армении. И сказал совсем другое, изменившимся голосом:

- Нора… Вы одно скажите… мне важно. Вам Фима… Он вам был только друг? Или… не только?…

Глаза Норы наполнились печалью.

- Только… И вы, Давид, мне тоже будете - только друг…

- Шо, не нравлюсь? - тяжело выдавил школьную фразу Гоцман.

- Нравитесь, - вздохнула Нора. - Но это ничего не меняет. Вы, Давид…

- Ша, Нора, - жестко перебил ее Гоцман. - Я и без второго слова все понимаю.

Он одним махом опрокинул в себя рюмку и крепко поставил ее на стол, едва не сломав тонкую ножку. Протопал в коридор и, подхватив сапоги, босиком вышел из квартиры на лестницу.

«Та не, даже смешно, Додя», - бормотал он, бредя по городу. Ну куда ты?… У тебя ж на сердце пустыня, у тебя ж в голове один Уголовный кодекс. И лет тебе уже сорок… один. И все твое богатство лежит в коробке из-под печенья. И не забыл ты еще того апрельского дня сорок четвертого, когда сказали тебе, что случилось на старой Люстдорфовской дороге… И вообще тебе уже нужно спать, а не шататься по прекрасной Одессе после бутылки коньяка, выпитой в компании приятеля, и рюмки, выпитой в обществе женщины, так твердо расставившей все по своим местам.

- Я ж не могу ей понравиться, - подумал Давид, а вышло, что сказал вслух.