Лили и осьминог

Вопрос: «Какой звук или шум вам нравится?»

Ответ: «Когда вздыхают щенята».

У меня срывается голос.

– Знаешь, что я тебе скажу? – Я запрокидываю голову, чтобы слезы не капали на Лили. – По-моему, по красоте с молодым Полом Ньюманом никто не сравнится.

Шаги за дверью. Пожалуйста, не входите. Прошу вас, идите себе, оставьте нас в покое. Уйдите навсегда, пожалуйста.

Шаги проходят мимо.

– «Бутч Кэссиди». «Хладнокровный Люк». Брик в «Кошке на раскаленной крыше».

Часы отсчитывают еще минуту. И еще несколько.

Мне хочется сбежать, но ноги вросли в цемент, приклеились к полу, нижнюю половину тела парализовало, как у Лили, когда мы в прошлый раз приехали в эту больницу.

Опять шаги. Эти останавливаются.

Дверная ручка поворачивается.

Дверь открывается.

Входит женщина в белом халате. Она улыбается – приветливо, но не чересчур. Ей уже известно, что сейчас будет.

– Кто у нас тут? – спрашивает она.

Я больно щиплю себя за палец.

– Это Лили.

Женщина выкатывает табурет из-под смотрового стола, подвозит к нам и садится.

– Что это у Лили на голове? – Она придерживает тремя пальцами подбородок Лили и поднимает ей голову – очень осторожно, чтобы осмотреть.

– Это осьми… – начинаю я, но осекаюсь. Все, хватит. – Это опухоль.

Ветеринар достает из кармана фонарик и светит Лили в глаза. Реакции нет.

– Она слепая?

– Да. Опухоль вызвала слепоту. И все остальное.

Она осторожно проводит рукой по опухоли и снова укладывает голову Лили ко мне на колени.

– У нее судороги. Сильные. И, кажется. деменция. Утром она посмотрела на меня так, будто ее уже… не стало, – вот и все, что мне удается сказать, прежде чем горло перехватывает, и каждое слово начинает даваться с трудом. – Я хочу, чтобы вы приняли ее. Приняли и починили. Чтобы сказали, что вы в состоянии все исправить. Убрать все это. А если нет, если вы этого не можете, если вам не под силу совершить чудо, скажите, что я принимаю правильное решение.

Приступ паники уже близок. Я чувствую это. Правильное решение. Неправильное решение. Счастливые воспоминания. Горестная реальность. Хорошее. Плохое. Вверх. Вниз. Победа. Поражение. Жизнь. Смерть.

Врач протягивает руки и закрывает уши Лили ладонями.

– Вы принимаете гуманное решение.

Чудес не будет.

Никакого завтра не будет.

Я киваю так, словно моя голова весит сотню фунтов, и издаю невнятный звук. Боль вперемешку с благодарностью и согласием.

И еще раз:

– Это гуманное решение.

Все расплывается перед глазами.

Я под водой.

«Рыбачить не вредно» опрокидывается.

Я тону.

– Как это… происходит?

Я уже понимаю, что не хочу знать ответ.

– Я заберу Лили, поставлю маленький катетер, чтобы было легко вводить препараты через вену на ее ноге. Препаратов будет два. Первый подействует, как наркоз. Она уснет, но будет еще жива. В это время вы сможете попрощаться с ней. А потом, когда вы скажете, мы введем второй препарат, вызывающий остановку сердца. После введения этого второго препарата все будет кончено в течение тридцати секунд.

– Два препарата, – повторяю я.

Женщина тянется за Лили, но я не отдаю ее.

– Сейчас наша задача – найти вену и поставить катетер, чтобы все прошло как можно менее болезненно.

Она снова тянется к Лили, и на этот раз я разжимаю руки. Женщина обещает вернуться через несколько минут.

Я один в комнате, впервые за все время я могу встать. Я обхожу три круга – Лили тоже всегда крутится трижды, прежде чем лечь. Только я не ложусь. Я бью себя по бокам кулаками.

Мне нужна боль. Физическая боль.

Я бью всей рукой по металлическому смотровому столу, чтобы хоть что-нибудь сломать. Боль пронзает руку до плеча, она приятна. Настолько, что я повторяю удар.

Но ломать что-нибудь мне незачем.

Мое сердце уже сломано.

Время замирает.

Время идет.

Женщина возвращается, на этот раз с помощницей. Та слегка улыбается, но в остальном старается быть незаметной.

Ветеринар кладет Лили на стол. Лили все еще завернута в мой плед. Лапа высунулась из-под него. Я вижу катетер. Он закреплен на месте пластырем.

Я встаю на колени перед Лили, чтобы наши лица были на одном уровне.

– Привет, мартышка. Привет, мышонок.

Лили делает несколько глубоких вдохов.

– Ветер крепчает, – с намеком говорю я.

Молчание.

Никакой Кейт Бланшетт. Нет реакции. Она больше не повелевает ветрами, сэр. В ней уже не бушует ураган.

Лили делает последнюю попытку встать, и тут я не выдерживаю.

Мы еще можем сбежать. Можем вырваться отсюда. Можем предпочесть жизнь.

Только какая она будет, эта жизнь?

И я осыпаю лицо Лили поцелуями.

– У нас было столько приключений. И мне нравились все до единого.

Лили опускает голову, я снова целую ее.

Ассистентка укладывает ее задние лапы, я придерживаю передние.

Киваю ветеринару.

– Хорошо. Начинаю вводить первый препарат. Это наркоз. Она просто уснет.

Спи спокойно, моя прекрасная хитрюга.

Анестезия действует быстро.