«Лили Марлен» и другие. Эстрада Третьего рейха

Этот тезис подтверждается тем фактом, что «Лили Марлен» была одной из самых популярных композиций, которые передавались по радио в рамках «концерта по заявкам вермахта». Признавая (хоть и неохотно), что песня была во многом популярна благодаря мелодии, написанной Шульце, ему было предложено переложить для немецкого радио на музыку еще несколько «народных стихов». В итоге в декабре 1941 года журнал «Кинокурьер» с воодушевлением сообщал своим читателям, что композитор, написавший «Лили Марлен», был отнюдь не случайным явлением в немецкой культуре. Делался весьма прозрачный намек на то, что он был обязан своим успехом тому, что придерживался национал-социалистического мировоззрения. В качестве подтверждения данного вывода приводились сведения о том, что Норберт Шульце уже выступал автором музыки к немецким кинофильмам, имевшим немалый пропагандистский эффект: «Крещение огнем» («Боевое крещение»), «Бисмарк», «Боевая эскадрилья Лютцов» и «Я обвиняю». Кроме этого, на страницах журнала указывалось, что перу Шульце принадлежали многие известные солдатские песни и военные марши. Но, собственно, для самих немецких солдат причины возникновения песни были делом второстепенным. Каждый вечер они ожидали голоса Ляле Андерсон из радиоприемника. Один из них написал: «Мы едим, слушаем музыку и ожидаем Лили Марлен».

Между тем Ляле Андерсон попала в поле зрения Гитлера. Посыпавшиеся на нее привилегии были связаны с выполнением целого ряда пропагандистских заданий. Так, например, Ляле Андерсон была вынуждена сняться в пропагандистском фильме «ГПУ», который, как уже можно было предположить хотя бы из названия, имел антисоветскую направленность. В этой нацистской киноленте она должна была сыграть певицу из кафе в Гетеборге. В сцене ей предлагалось исполнить шведскую матросскую песню «Сорте Рудольф». Киносъемки этой короткой сцены происходили в конце марта 1942 года и совпали с выступлением Ляле Андерсон на сцене берлинской «Скалы». Последующие съемки в фильмах фактически сорвали певице весьма плотный график намеченных гастролей. Свои концертные выступления она была вынуждена отложить на апрель 1942 года. В те дни певица опасалась, что съемки в кино и последовавший срыв графика гастролей вызовут недовольство зрителей. Она ошибалась — билеты в Дрездене, Бреслау, Брюнне, Праге, Лейпциге, Карлсбаде были распроданы задолго до концерта, и никто не намеревался их сдавать обратно.

Постоянное ассоциирование Ляле Андерсон с Лили Марлен, равно как и внезапно свалившаяся на нее популярность, привели к тому, что певица была вынуждена мириться с некоторыми политическими установками, которые приписывались ее творчеству. Уже в первом полугодии 1942 года успеху песни придавалось очевидное пропагандистское звучание. «Она агитирует за Германию. Радио выиграло битву», — ликовал «Кинокурьер». «Лили Марлен соблазняет англичан», — уверял своих читателей «Подиум эстрадной музыки», описывая некий ужас английского командования перед тем, что британские солдаты постоянно слушали немецкую песню. В этой связи журнал даже позволил себе дать выдержку статьи из английской «Дейли геральд». Она гласила следующее: «В конце концов, надо что-то предпринять против немецкой «Лили Марлен», так как эта песня околдовала не только весь немецкий африканский корпус, но изо дня в день бьет по ушам солдат 8‑й английской армии. На Ближнем Востоке певица Ляле Андерсон готова стать соблазнительницей британских солдат… Ляле Андерсон достигла такого уровня известности, что некоторые из британских слушателей перестают слушать в пустыне речи Черчилля, поскольку они опасаются, что те, являясь слишком затянутыми, могут лишить их вечернего исполнения пресловутой песни».

Вернер Хоффмайстер, один из немецких солдат, воевавших в Северной Африке, в своих воспоминаниях приводил такой эпизод «Между нашими позициями, располагавшимися друг напротив друга, было очень небольшое расстояние… Вечером на время мы покидали их, чтобы размять кости и потянуться… Тогда мы доставали радиоприемник, чтобы послушать голос с Родины. Апогея эта передача, транслируемая из Белграда, достигала к 22 часам… Именно тогда Ляле Андерсон в сопровождении оркестра люфтваффе исполняла свою песню… Собирались кругом вокруг приемника и беззвучно слушали песню. Лишь иногда с противоположной стороны раздавалось по-английски: "Сделайте, пожалуйста, погромче!" До англичан было каких-то 80 метров и песня давно покорила их. В итоге каждый вечер наступал перерыв между боями. Не раздавалось ни одного выстрела. Никто никого не увивал. Все выло спокойно. Это выло время небольшой передышки».