Лили Марлен. Пьесы для чтения

Фрау Дитрих, держась за перила, опускает ногу на следующую ступеньку. Видно, что это дается ей с большим трудом.

Все свои золотые кольца и подвески.

Фрау Дитрих осторожно и медленно спускается по лестнице, держась за перила.

Все свои серебряные гребни и все браслеты.

Остановившись на середине лестнице, Фрау Дитрих тяжело опускается на ступеньки.

Все свои платья и ленты… Все, что ты только захочешь.

Фрау Дитрих (устало): Сказать тебе по правде, дочка, мне тоже все это уже порядком надоело… Каждый раз, одно и то же, одно и то же… Скалить зубы, нашептывать на ухо какие-то ужасы, а в ответ выслушивать все эти бесконечные крики, стоны, сомнительные предложения. А ведь играть-то надо в полную силу, чтобы зритель тебе верил, – да, что там зритель, дочка! Чтобы ты сама верила в то, что произносит твой язык и что делают твои руки… (Поднимаясь на ноги, негромко). Помнишь, как звенели серебряные колокольчики на твоей колыбельке? Динь-динь-динь… Маленькие, веселые колокольчики… Иди, доченька, помоги мне спуститься.

Эвридика: Нет! (Бросается наверх по правой лестнице. Добежав почти до конца, внезапно останавливается, упершись взглядом в загораживающую ей дорогу одну из Эриний).

Пауза. Какое-то время Эвридика и Эриния молча смотрит друг на друга. Виновато улыбаясь, Эриния пожимает плечами. Повернувшись, Эвридика медленно спускается на две ступеньки и садится.

Фрау Дитрих (стоя на соседней лестнице): Ну, посмотри на меня, дочка. Всего-то дела, – умереть. Умрешь и вместе с тобой умрут и звезды, и птицы, и шум дождя. Мигрень, сыпь, круги под глазами. Любопытные соседи, грязная посуда, недосоленный суп, недоваренные овощи, подгоревшее мясо, умрет скисшее молоко и толкучка в общественном транспорте, кашель, насморк, грязь под ногтями, морщины, страх перед завтрашним днем, умрут миллионы дураков и дур, недостиранное белье, головная боль, тревога, воспоминания, заботы, умрет глупость, самодовольство, косые взгляды, реклама стиральных порошков и средств от перхоти, пустая болтовня, зависть, неуверенность, зубные врачи, обиды, телефонные звонки – все то, что делает человеческую жизнь похожей на Ад. (Медленно спускаясь). Да ведь, между нами говоря, доченька, никакого другого Ада, кроме этого, пожалуй, и нет. Так не лучше ли оставить его тем, кто смотрит вокруг себя оловянными глазами и слышит только то, что мелет его пустой язык?.. (Останавливается).

Короткая пауза. Эвридика поднимается и неуверенно делает несколько шагов вниз по лестнице. В продолжение следующего монолога Фрау Дитрих, она медленно, ступенька за ступенькой, пока не оказывается внизу.

Да, да, милая… Стоит только сделать один маленький шажок, как никто уже не будет тебе мешать, надоедать, давать советы, подсказывать, огорчать, выводить из себя, никому и в голову не придет тебя поучать или ждать от тебя того, что ты не можешь дать. Ничто не заставит твое сердце биться сильнее или замирать от ужаса… Знаешь, доченька, люди боятся смерти, потому что они привыкли быть послушными рабами, так что они даже и не подозревают, какую власть она им дает… (Делая еще несколько шагов вниз). О, если бы ты только знала, доченька, что это за власть! Уж поверь мне, старой. Она слаще меда и вкуснее глотка холодной воды в жаркий день. Власть над всей землей, над всем миром, над самой последней травинкой и над самой далекой звездочкой, которую может разглядеть глаз в ясную августовскую ночь. (Понизив голос). Знаешь, я, конечно, в точности не могу сказать, но, может быть, она простирается даже на самого всемогущего Творца… Кто знает, доченька?.. Ведь когда у человека уже ничего не осталось, когда у него нет даже самого себя, то кого же ему тогда, скажи на милость, бояться и от чего зависеть? (Медленно спускается).

Короткая пауза.

Эвридика (спустившись с последней ступеньки): Ты говоришь так убедительно, что я тебе почти верю.