Лили Марлен. Пьесы для чтения

Вор (не слушая, озирается в испуге): Ради Бога, сеньор… (Шепотом). Я чувствую, как он смотрит на нас, сеньор.

Дон Гуан (сердито): На тебя или на меня?..

Вор: Ах, сеньор!..

Дон Гуан: Не слишком-то это прилично заглядывать в чужие окна.

Вор: Его взгляд, сеньор… Он проникает даже сквозь стены… (Поднимаясь со стула). Мне страшно, сеньор.

Дон Гуан: На вот, выпей лучше вина… И успокойся. Успокойся! (Наливает вино и протягивает вору бокал; тот машинально берет его, но сразу же, в испуге, пятится и приседает). Ну, что еще?

Вор (шепотом): Его голос, сеньор… Я слышу его голос…

Дон Гуан: Твоему слуху можно только позавидовать… А как насчет ангельского пения?

Вор (обхватив свою голову ладонями): Это правда, сеньор. Он раздается у меня прямо здесь.

Дон Гуан: Надеюсь, он не станет требовать от нас, чтобы мы спели хором Dies irae?

Вор (шепотом): Нет, сеньор.

Дон Гуан: Тогда, что ему здесь надо?

Вор молчит. Короткая пауза.

Ты слышал, что я тебя спрашиваю?

Вор (прислушиваясь): Наверное, сеньор, будет лучше, если я помолчу.

Дон Гуан: Э, нет, совсем не лучше. Мне тоже охота послушать, о чем болтает его небесный язык.

Вор (тихо): Боюсь, что это вам не понравится, сеньор… (Прислушивается).

Пауза. На лице Ворапроступает выражение ужаса.

Дон Гуан (нетерпеливо): Ну? Чем порадуешь?

Вор (с трудом): Он говорит… Он говорит о ком-то, кому уже не поможет ни покаяние, ни заступничество святых… (Прислушиваясь). О том, от кого отвернулись и люди, и небеса… Об адском пламени, чей отсвет уже можно различить в окнах его дома… О земле, готовой расступиться под его ногами… (С ужасом смотрит на Дон Гуана). Он говорит… Он говорит, сеньор… (Смолкает).

Короткая пауза.

Дон Гуан: Обо мне.

Вор (тихо): Да, сеньор.

Дон Гуан наливает в свой бокал остатки вина и, не спеша, пьет его до дна. Несколько мгновений он стоит молча, затем, что есть силы, швыряет бокал в стену. Свет гаснет.

Действие третье

Кабинет Дон Гуана. За окнами – пасмурное осеннее утро. Сганарелль протирает тряпкой окно. Входит Лепорелло.

Сганарелль (негромко). Спит?

Лепорелло: Как убитый.

Сганарелль: Дай-то Бог.

Лепорелло: Дай-то Бог, дай-то Бог. (Садится в кресло). Только, знаешь, что я тебе скажу?.. Хочешь ты или нет, но только рано или поздно он все равно проснется.

Сганарелль (протирая окно): Не хочу даже думать об этом.

Лепорелло: Думай, не думай, а чудес не бывает. Даже если он и не вспомнит сам, то ему напомнит этот чертов сон.

Сганарелль, оторвавшись от работы, с ужасом смотрит на Лепорелло.

Ты что, забыл? Он ему всегда снится перед самым пробуждением. (Оглядываясь на дверь, вполголоса). Может, даже сейчас.

Ступая на цыпочках, Сганарелль идет и плотно закрывает дверь.

(С удивлением). Ведь это надо!.. Каждую годовщину смерти маленькой донны Франциски!.. Есть над чем раскинуть мозгами, приятель.

Сганарелль: Ах ты, Господи! А я ведь про него и думать забыл… (Подойдя к сидящему Лепорелло). Послушай меня, Лепорелло. А ведь это колдовство, ей-Богу колдовство.

Лепорелло: Глупости. Скорее уж, научный факт.

Сганарелль (настойчиво): Говорю тебе – колдовство! Если из года в год, в один и тот же день, человеку снится один и тот же сон, – что же это, по-твоему, если не колдовство?

Лепорелло (упрямо): А я тебе говорю, что это научный факт и ничего больше. (Снисходительно). Вот скажи-ка мне. Что такое, по-твоему, человек?

Сганарелль: А что тут скажешь? (Возвращаясь к окну и вновь начиная протирать стекло). Человек, Лепорелло, это человек. Божие творение.

Лепорелло: Нет, я тебя спрашиваю, что он такое?

Сганарелль: Да ничего особенного. Человек и человек.