Лили, запертая во сне

Эти реснички. Носик. Нежная кожа. У неё не хватало слов выразить это чувство, но они напоминали ей о крохотных цветках на деревьях весной, облаках, свете на тонкой кожице листа, о падающих снежинках, о неустанном дыхании моря.

Потом подняла голову – все младенцы исчезли вместе с прозрачными пластиковыми боксами с проводами, машинами, с медсестрой и сестринским постом, остались лишь пустые стены, без плакатов, она была в пустой белой комнате. Окна тоже исчезли. Со всех сторон одни пустые стены. И ни одного звука, сигналы прекратились.

Лили видела лишь дверь, через которую вошла. Комната превратилась в собачью переноску, только огромную – даже стены не смыкались с полом под прямым углом, а изгибались, как пластиковая коробка, в которую её запихивали там, в подвале.

Лили встала, держа на руках малышку. Машины и провода исчезли вместе со всем остальным. Перед ней стояла каталка на колёсах, маленькая копия кровати, которую она видела в коридоре. Она осторожно положила на неё малышку. Ребёнок не проснулся.

Лили подошла к двери и подёргала за ручку. Заперто. Она видела два запора: сами язычки и пазы, куда они входят, но не понимала, как их открыть, а ручка не поворачивалась.

Почти всю ночь её не пускали в дверь снаружи, а теперь заперли внутри.

Глава 27

За спиной послышался шорох, и Лили обернулась.

В белой пластиковой комнате был только один предмет – оранжевый пакет, теперь лежавший на боку.

– Говорил же, что мы ещё нужны, – буркнул Ворон.

Он взлетел и сел ей на плечо. Кротиха и Мышонок сидели на полу.

– Что происходит? – спросила Лили.

– Мы не задаём вопросов, просто делаем, – заметил Ворон.

– Что делаете?

– То, что нужно.

– Например?

– Этого я не могу тебе сказать.

– Объяснил, называется, – пробормотала Лили.

Она начала осматривать комнату, огромную белую комнату-переноску, пытаясь за что-нибудь зацепиться, найти какой-то предмет, который ей поможет. Но в комнате ничего не было: ни окон, ни замков, ни телефона, просто гладкая пластиковая коробка, где она застряла со своими зверьками. И малышкой, её сестрёнкой, спавшей на каталке.

– Помогите мне найти, – попросила она зверей.

– Что? – уточнил Мышонок.

– Сама не знаю. Что-нибудь. Должно же здесь что-то быть.

– А-а, – согласился Мышонок. – И правда.

Он принюхался, провёл носом по низу стены. Лили ждала от него каких-нибудь вопросов, но он, очевидно, не нуждался в дополнительных инструкциях.

– А я не вижу, – напомнила Кротиха. – Поэтому просто посижу.

– Ладно, – кивнула Лили.

Она ощупывала стены, обходя комнату по кругу, пытаясь разглядеть, что она пропустила, но ничего не заметила.

– Погоди, – воскликнул Мышонок. – Кажется, нашёл!

Лили кинулась к нему. Он сидел прямо перед дверью.

– Что нашёл?

– Эта штука… на полу, – пояснил Мышонок. – Приподнята. Низкая ступенька. Или пластинка, или ещё что.

Рядом с Мышонком приземлился Ворон.

– И правда. Прямо чувствую когтями.

Он поцокал ими по полу.

Лили подошла поближе. К полу была прикреплена пластинка, квадратная, и когда она на неё наступила, раздалось тихое шипение и пластинка под её весом чуть опустилась.

Вес.

Она встала на пластинку обеими ногами, и та опустилась ниже. Нажимной щиток – наверное. Станешь на него и замок откроется?

Она с надеждой дёрнула дверную ручку – никакого результата.

– Что это ты делаешь? – поинтересовался Ворон.

– Замок как-то связан с весом, – предположила Лили. – Но что-то не срабатывает.

– Может, одного твоего веса не хватает, – решил Ворон.

– И что?

– Ничего не могу сказать.

– Перестань уже! – возмутилась Лили. – Не могу да не могу!

– Извини.

Лили вздохнула. Потом оглянулась на каталку, и её осенило. Осторожно, чтобы не разбудить, она поднесла уютно устроившуюся в её руках сестрёнку к двери и встала на щиток.

Шипение.

Щелчок.

Один из язычков сработал – Лили и видела, и слышала, как он, щёлкнув, исчез в двери, щель света вокруг двери расширилась, но другой замок не сработал, и когда Лили потрогала ручку, дверь всё ещё была заперта.

В уголках глаз защипали слёзы.

Что же теперь делать? Какой во всём этом смысл? Она почти всю ночь провела снаружи, на улице, оцарапалась, поранилась, испугалась, её не пускали, запирали, и вот снова кошмар, ловушка, белая, пустая, а она не может придумать, как отсюда вырваться.

Но потом в голове мелькнула та мысль, о необъяснимом, не о воздухе, земле или узких щелях.

И тут она увидела выползающего из сумки Ужа, направляющегося к ним вдоль стены.

– Ты? – сказала она.

– Я, – ответил он.

Лили повернулась к Ворону.

– Вы все мне помогали. Все. Ворон, ты провёл меня через дымоход. Мышонок, ты помогал с собачьей дверцей. А Кротиха нашла угольный лоток. – Кротиха кивнула, вдруг преисполнившись торжественности, медленная и величавая. – Мышонок! Ты перегрыз бечёвку, летал вместе с Вороном, в общем, все старались как могли. Но не Уж.

– Не я, – подтвердил Уж.

Лили оглядела белые стены.

– Это твоя работа? Ты что-то сделал с комнатой?

Уж только смотрел на неё, но не отвечал.