Лиля Брик. Жизнь

Проводивший журналистское расследование Валентин Скорятин скрупулезно просмотрел каждый листок многочисленных архивов того времени, где могло храниться прошение Маяковского, все протоколы, решения, отказы, и нигде не обнаружил утраченного, потерянного или изъятого номера листа.

Лиля Брик записала в своем дневнике, что 11 октября 1929 года она получила письмо от Эльзы, разорвала конверт и стала, как всегда, читать письмо вслух. Вслед за разными новостями Эльза, в частности, писала, что Татьяна Яковлева выходит замуж за какого-то, кажется, виконта, что будет венчаться с ним в церкви, в белом платье, с флердоранжем и т. д. Что она вне себя от беспокойства, как бы Володя не узнал об этом и не учинил скандала, который может ей повредить и даже расстроить брак. В конце письма Эльза просит по всему по этому ничего не говорить Володе.

Но письмо уже было прочитано.

Маяковский в этот вечер уезжал в Ленинград на выступления, и ЛЮ, очень обеспокоенная тем, как он переносит это новость, утром позвонила ему в Ленинград, в «Европейскую», где он остановился. Она сказала ему, что страшно тревожится за него. Он ответил фразой из старого анекдота: «Эта лошадь кончилась», — и сказал, что она беспокоится зря.

«Что я могла думать, когда давно не получала писем от него, — говорила мне в 1979 году Татьяна Яковлева. Она жила в Нью-Йорке. — Я знала, что у него роман с молодой и красивой актрисой — мне об этом сказали приезжие из Москвы. И я думала: может быть, он не хочет брать на себя ответственность и сажать себе на шею девушку, даже если и очень влюблен, в чем я последнее время сомневалась, зная о его московском романе. Почему нет? Если бы я вернулась (а это еще бабушка надвое сказала), он должен был бы жениться, у него не было выбора, он же порядочный. А может быть, он просто испугался и раздумал? Может быть, его Лиля отговорила, он ведь всегда был под большим ее влиянием. И про эту актрису говорили, что это сильное увлечение… Что же мне было делать? Я в Россию не хотела. А он? Не мог же он здесь остаться из-за меня — на что бы мы жили? Что он во Франции без языка? Сколько там нищих по- этов-эмигрантов тогда было…»

И тогда Татьяна приняла предложение виконта дю Плесси, который давно уже за ней ухаживал. Любила ли она его? Это было скорее бегство от Маяковского, признавалась она под конец жизни. Она хотела строить нормальную жизнь, хотела иметь детей…

«У меня выходов нет»

«Молодая и красивая актриса», об увлечении которой Маяковским слышала в Париже Татьяна, была Вероника Полонская. Веронику (или Нору, как ее звали друзья и близкие) открыла Лиля Юрьевна в 1928 году и пригласила ее играть в фильме «Стеклянный глаз», который тогда снимала. Начинающая актриса МХАТа, очень молоденькая, была приглашена на главную роль. Ее отцом был знаменитый король экрана Витольд Полонский, так называемый фрачный герой, партнер Веры Холодной. От него она унаследовала свою ослепительную красоту.

Она была замужем за Михаилом Яншиным, тоже артистом МХАТа, и, приехав как-то с компанией актеров на скачки, через Брика познакомилась с Маяковским. Нора часто бывала дома у Лили Юрьевны по делам съемок, они репетировали, иногда подбирали какие-то вещи из гардероба ЛЮ, в которых актриса потом снималась, но с Маяковским она там не виделась.

И вдруг — бешеный, неудержимый роман. Ей — двадцать один, ему — тридцать шесть. Он вел себя нежно, деликатно, и вскоре Нора влюбилась в него. Она была покорена его талантом и обаянием, они встречались ежедневно, он ждал ее после репетиций за углом театра, они ходили в кафе, гуляли по улицам, он ей рассказывал много интересного, читал стихи. Встречи были тайными, на этом настаивала Нора.

Снова и снова тайные встречи!

Во время актерского отпуска они оказались вместе на курорте в Хосте и в Сочи. Это было веселое время — прогулки в самшитовой роще, часы на пляже, поездки по морю вдвоем или в компании друзей актеров — знаменитого танцовщика Асафа Мессерера, его красавицы жены Анель Судакевич, балерины Люси Ильюшенко… Не хотелось думать, что где-то там Яншин, Лиля, Татьяна в далеком Париже… Маяковский был в ровном, хорошем настроении, но легко предположить, что мысли, как жить дальше, не оставляли его.

По возвращении с Кавказа встречи стали частыми, Нора видела, что Маяковский сильно влюблен, и была счастлива. Он хотел, чтобы она ушла от Яншина к нему, но Полонская уклонялась от разговора на эту тему. И на него нападали приступы ревности, гнева, тоски и плохого настроения.

Лиля Юрьевна вспоминала, как однажды, «вернувшись из издательства, где были сплошные срывы и издевательства, Маяковский в отчаянии бросился на диван со стоном: «Я больше не могу, не могу!» И на все мои доводы не отвечал ни слова. Я расплакалась от жалости к нему, и тогда он начал утешать меня, и стресс постепенно отошел. А сколько раз он впадал в такое отчаяние, когда меня не было рядом!»

Можно только удивляться и жалеть, сколько к концу жизни судьба приготовила ему разочарований, сколько неприятностей буквально переливалось через край…