Лилия

Мама все ещё была несмышлёной девчонкой, наивной и впечатлительной и вдруг на неё свалилась чужая горечь и сожаления и жизнь отличная от её, до поры, размеренной и благопристойной. Подруга рассказывала про своё прошлое, свои любовные похождения и мама с ужасом и тайным сладострастием окунулась в иной мир, реальный, а не книжного детства – с отчаянными рыцарями и настоящей страстью, интрижками и обоюдными изменами, и казалось бы должна была убежать сломя голову до тех пор целомудренная, но слушала зачарованная и пленённая чужими секретами и привлекательной цветной жизнью.

В первый раз в жизни мама осмелилась выпить спиртное, живительная влага обожгла её изнутри и ударила вспышкой окружающей красоты – мир вдруг преобразовался и стало легко. Сквозь помутнение и как будто бы издалека она слушала рассказы подруги и все до этого происходившее вокруг неё стало таким тусклым и скучным, а будущее ясным и лёгким; она вдруг осознала, что ей подвластно все и заинтересовалась похождениями собеседницы – удивительно смелой и распутной.

Уже одинокая и в порыве необузданной зависти падшая мама Лилии, видя заблестевшие от хмеля глаза мамы, несвязное хихиканье при упоминании подробностей интрижек и явно выраженный интерес – внутренне возрадовалась, возможно, в полной мере не признаваясь себе в этом, но кажущееся благополучие ровесницы раздражало её и не давало покоя.

Мать пришла домой абсолютно пьяной и какой-то ненастоящей. Папа уложил расслабленное тело на отдельной кровати и не подпустил нас к ней. Она протягивала руки в порыве нежности, нахлынувшей в результате помутнения рассудка и плакала, сквозь всхлипы приговаривая:

«Увядаю» – (слишком литературное слово вздумалось ей, но другого подходящего не находилось),– «Не так все должно было быть».

И вдруг папа испугался и накричал защищаясь:

«Заткнись», «Спи», «Не тревожь детей»!

Мама притихла и уснула с влажными глазами и несвязными мыслями.

20

Следующим волнующим кадром явилась Лилия – сама по себе, без приглашения. Она все чаще и чаще представлена самой себе, казалось матери нет до неё никакого дела.

Лилия…или Лиля. Она захватила мой разум, до этого переживший совместный просмотр сериала. Я был старше её, но также подросток. Таковые экземпляры будоражат сознание и вызывают неподдельный интерес. Разумеется, у обоих персонажей должна быть та самая чертовщинка, о которой я упоминал выше.

Некоторые дети – совершеннейшие дети и в каком-то смысле остаются детьми на всю жизнь, обретая с годами лишь опыт и навыки, необходимые для того чтобы строить никчёмную, безэмоциональную жизнь, возможно даже вполне обеспеченную и счастливую.

Но я и Даша, и Лиля, к сожалению, не были из таких, а больше походили на тех, кто (выражаясь простым языком) «ищет приключений на пятую точку» – стремились убежать от посредственности и пытались предвосхитить, привнести в свою жизнь что-то яркое, запретное и необычное – мучающиеся от тоски и убегающие от реальности.

Я любил её безумно, я вожделел и мучился, и озабоченный ярким воображением – фантазёр-романтик, доводил себя до такого исступления, что потребность выплеснуться доходила до крайней меры – нестерпимо, и я вынужден был укрываться в первой попавшейся постройке, вдали от чужих глаз и рукой, тем верным любовником, который всегда безотказен, высвобождаться, косвенно занимаясь любовью с ней, моей первой и последней настоящей любовью. Интересно преследовало ли её то же самое или такого рода маленьких шлюшек логическое завершение интересовать в то время не может, а интересует лишь таинство, запретное, ощутить каково это, прикоснуться к мужчине, вопреки благоразумию либо как протест – бог знает, чему?

Она как ни в чем не бывало постучала в один из дней в нашу дверь. Открыла мама, я находился в своей комнате.

«Лилия» – услышал я удивлённый голос мамы и похолодел – все эти дни после той самой близости я многократно представлял её рядом и в разных уголках земли: на острове Баунти (реклама ворвалась в нашу жизнь стремительно), героями «Голубой лагуны», «Джейн» Тарзана. Она была моей «Эммелин» и я часто в моменты нахлынувших эротических фантазий представлял её в этой роли, вне зависимости от местоположения, благо внешность и раннее созревание располагали к изумительному сходству и пленили беспощадно обуреваемого желаниями подростка.

«Добрый день. Я хотела повидаться с Камряном».

«Проходи, пожалуйста, Лилия. Конечно. Он дома». И после секундного замешательства: «Даши нет».

Мама, не впускай её! Но мама не сообразила спасти меня и придумать что-либо, например, что я куда-нибудь умчался с утра.

«Камрян. К тебе пришли. Встречай гостью».

«АААААА, черт возьми» я бросился к окну и прижался щекой к холодному окну. Сначала одной, потом другой. Надеялся, что от холода покрасневшие от смущения щеки придут в норму. Я, наверное, не отвечал с минуту. Может подумают, что меня нет дома и отстанут? Как жаль, что я не могу исчезнуть в любое время.

«Камрян, выходи что-ли?! Я же знаю, что ты дома», – громче позвала мама.