Лилия

Я готов был провалиться со стыда. Ну почему взрослые не читают мысли своих детей? Эх мама, мама. Вместо того чтобы правильно оценить моё состояние, она ещё глубже вогнала меня в краску. Далее прятаться уже не было никакой возможности, и я вышел в холл, надеясь, что моё лицо такое же обычное, как и всегда. Стараясь не смотреть в глаза Лилии выдавил с деланным безразличием:

«Ну кто там ещё?» – о ужас, лицо охватило пламя – «Лиля? Чего тебе?»

«Ничего. Я просто решила тебя навестить!» – удивительно как может она вести себя как ни в чем не бывало?

Мама смотрела на меня и, представляется мне, поняла моё смятение и моё состояние. Вдруг она ясно осознала, почувствовала во мне полноценное мужское начало и поразилась быстротечности происходящего -полуразвитые грудки Лилии, конусом выступающие сквозь майку, подвижные тонкие губки, бросились в глаза, и она почувствовала жгучую ревность и некоего рода неуместное соперничество и растерялась.

Разумеется, она все поняла и додумалась не оставлять меня наедине с Лилией. Впрочем, за мои возможные действия можно было не опасаться – моя решительность, представляемая в будоражащих сознание картинах испарилась не оставив и следа, но Лилия… Мама поняла, что наедине мы переступим черту ребячества и ужаснулась вдруг, ведь ещё слишком рано, очень рано «не отнимай его у меня» «он же ребёнок, мой ребёнок, дай мне ещё время насладится любовью к нему, близостью матери и сына…»

Увиденное заставило приглядеться к детям внимательно, ведь изменения, происходящие на глазах постепенно и день за днём без перерыва сглаживают какие-либо черты преобразования, которые происходят неумолимо, безжалостно. Лиля была младше дочери на год.

После, когда Даша вернулась из школы, сбросила портфель и проследовала за стол, мама с ужасом заметила округлившиеся бедра, чуть выступающую грудь и ей внезапно вздумалось, что стоило бы обсудить, может быть что-то происходящее беспокоит девушку. Но она опоздала, Даша все знала, все-все, и уже не была наивной девочкой, той малюткой ростом с локоть. Осторожная разведка, оброненная фраза «бывает небольшое кровотечение» неожиданно встретило резкое «прекрати мама, у меня уже было» и на несчастную маму обрушилась краткосрочная история с описанием того, как девочка «низверглась красным и обильным на перемене, от чего ужас сковывал тело, и сковывает стыд – она подумала, что умирает. (Господи, бедная Даша)». Даша не была подготовленной, и многие одноклассницы также оказались не готовы, но были заведомо информированные, снабдившие прокладкой и успокоившие, сопроводив хихиканьем – соплеменники одной планеты.

И матери захотелось перемотать время назад и исправить оплошность, подготовить дочь и осознание своего упущения усадило её резко на стул – она обняла дочь и заплакала, и вдруг сказала «прости меня». Последнее «прости меня дочка»!

В семье чужих не принято говорить о сокровенном, и мы были чужими друг к другу и с тайной в голове у каждого члена, без какой-либо искренности – четыре совершенно разных человека, лишь отдалённо и нечаянно имеющих одну две черты характера, скорее от совместного проживания, чем наследием генов, каждый со своим миром и потаённой страстью. И даже «Шарик» наш милый пёсик, был далёк – он любил дом – тот уголок, в котором был счастлив, как и мы!

Пытаясь загладить свою вину, откупиться, мать раздобыла путёвку в детский лагерь – тот самый за городом – в двухсот пятидесяти километрах от нашего места жительства и пользующийся особенной популярностью, судя по рассказам счастливчиков, побывавших там. Страшившаяся неизвестности Даша была успокоена тем, что её в этом «грандиозном» путешествии будет сопровождать Лилия.

Вернулась Даша несколько загадочной и замкнутой. Впрочем, никто тогда не обратил на это особенного внимания, мало ли что там в девичьей голове.

21

Вернувшегося в тот день мужа она увела в другую комнату и захлопнула дверь. Возникла срочная необходимость в ещё одной комнате.

«Ты вообще заметил, что они уже взрослые?»

«Да брось, они всего лишь дети!»

«Ты разговаривал с ним по этому поводу?»

«Нет»!

«А может пора бы уже?»

И в бане, отец краем глаза обратил внимание, что сын уже не ребёнок и вполне себе не игрушечное ответвление достигло того состояния при котором дальнейшее взросление уже не окажется таким стремительным и, осторожно прощупывая предстоящий разговор, вдруг попытался было упомянуть о том как появляются дети, но сын смутился и замкнулся и никакой возможности продолжить беседу уже не было и пришлось также сконфуженно замолчать и почувствовать насколько далеки они друг от друга, как будто сын чужой и не его вовсе. Он успокоил себя – «вероятно время ещё не пришло, и он всего лишь ребёнок».

Мама встрепенулась вовремя, почуяла опасность: дочь уже женщина, сын – мужчина – могло случится непозволительное и уже назревало вызванное интересом противоположных полов и жаждой экспериментов, побуждаемое жгучим желанием резко повзрослевших детей и если бы могла видеть происходящее бедная мама сошла бы с ума. Возможно тогда бы ты образумилась?