Лилия Лукина- Если нам судьба...

мон Михайлович вернулись. Вот радости-то будет,— причитая таким образом, дворецкий стал торопливо отпирать ворота.— Все дома, и все, слава Богу, живы-

здоровы. Главное, что вы живым вернулись. Уж как

Елизавета Александровна убивались, когда письмо пришло, что вы в лазарете раненый лежите. Добро пожаловать, Артамон Михайлович, с возвращением вас! — с этими словами старик открыл одну створку ворот и поклонился офицеру.

— Андрей, помоги старому ворота закрыть. Это денщик мой,— объяснил он дворецкому.

— Как же, как же. Наслышаны,— старик с уважением посмотрел на Андрея.

— Семен, а что же в доме так темно, или все уже

спать легли? — спросил Матвеев.

— А, почитай, никого и не осталось, разбежались все,— с осуждением сказал дворецкий -Как беспорядки-то начались, так все и ушли. Из прислуги только я да Катерина с Петькой. А из господ -Елизавета Александровна с сыночком да маменька ее Мария Сергеевна с внуком Павликом и Глафирой. Вы же сами супруге велели сюда уехать, после февраля-то. Мария Сергеевна не захотели ее одну в таком положении отпускать, а у нее в то время как раз Павлик гостил, вот они все и приехали. Редкого мужества женщина, с одной только Глафирой в такую дорогу пуститься. Да и то сказать, Апраксины всегда отчаянными были.

— Господи, да как же вы тут живете? Ладно, я что-нибудь придумаю. Ты мне лучше про сына скажи, как он, на кого похож? — ступив на родную ему землю, Артамон Михайлович сразу как-то ослабел. Видно было, что поездка чрезвычайно утомила его, и до самого последнего момента он держался на нервах. Сейчас же, когда он достиг желанной цели, силы оставили его.

— Доктор Добрынин говорит, что мальчик здоровенький, а на кого похож, так вы сами увидите — точная ваша копия. Я ведь вас, Артамон Михайлович, во младенчестве хорошо помню. Вашу породу матвеевскую ни с кем не спутаешь, сразу видна,— старик сыпал словами, а сам с волнением смотрел на хозяина, видя, что тому становится все хуже и хуже.

— Ничего, ваше благородие, сейчас мы вас до дому доставим,— Андрей тоже видел, что Матвеев слабеет на глазах, и подхватил его на руки, как ребенка.

— Оставь, Андрей, я сам,— пытался сопротивляться тот.

Но Андрей уже шел к дому крупными шагами, приговаривая:

— А вот как в дом войдем, так я вас сразу же на ноги и поставлю, так что слабости вашей никто и не увидит.

— Где все? — спросил Артамон Михайлович у дворецкого.

— А в каминной, где всегда по вечерам собирались.

— Вот и хорошо,— сказал хозяин.— Не придется тебе меня, Андрей, по лестнице на второй этаж тащить.

— А своя ноша не тянет, ваше благородие,— денщик и вправду нес своего офицера легко, будто не чувствуя тяжести.— А вот как вы меня, бугая такого, из боя, сами раненый, вытащить сумели, этого я никак до сих пор в толк взять не могу.

— А своя ноша не тянет,— в тон Андрею ответил Матвеев.

И действительно, войдя в дом, Андрей поставил офицера на ноги и заботливо, как на маленьком, поправил на нем френч. Потом с любопытством огляделся.

В огромном холле прямо напротив входной двери в простенке между окнами, как бы приветствуя вошедших, висел большой портрет мужчины в военной форме времен Петра Первого, без сомнения, родственника хозяина дома — фамильные черты рода Матвеевых были видны с первого же взгляда.

— А это первый хозяин дома — их сиятельство граф Андрей Артамонович Матвеев, ему эти земли были императором Петром Алексеевичем пожалованы,— сообщил Андрею дворецкий.

— Потом оглядишься, будет еще время. Пойдем, я тебя жене и теще представлю.— Матвеев хоть и с трудом, но стоял на ногах.

Они прошли из холла налево и через высокие белые двустворчатые двери вошли в большую комнату, освещенную пламенем камина и несколькими свечами, стоящими на изящном карточном столике, за которым сидела женщина лет сорока пяти на вид и раскладывала пасьянс. Рядом с ней на другом стуле стоял маленький мальчик и с любопытством смотрел на карты.

Но главным фрагментом этой картины мирной жизни, от которой приехавшие уже давно успели отвыкнуть, было другое. В большом кресле рядом с камином сидела очень молодая женщина с завернутым в пеленки младенцем на руках. Она смотрела на него и что-то ласково напевала. Свет от огня в камине играл в ее светлых волосах, создавая вокруг головы своеобразный ореол.

— Истинная Богородица,— потрясенно прошептал при виде ее Андрей.

— Семен, кто это был? — спросила женщина за столиком.

— Всего лишь я, Мария Сергеевна,— сказал Матвеев.

При звуках этого голоса женщина у камина вскочила, положила ребенка на кресло и с криком «Том» со всех ног бросилась к Матвееву. Встав на цыпочки и обняв за шею, она покрывала его лицо быстрыми легкими поцелуями, а потом прижалась к его груди и замерла.

— Ну, слава Богу, живой,— сказала вторая женщина, бросила карты, встала и подошла к дочери и зятю.

Он осторожно, чтобы не потревожить жену, наклонил к теще свою голову, и она поцеловала его в щеку.

— Ты бы, Лизонька, Тому сына показала,— сказала Мария Сергеевна.— Пусть он, наконец, на наследника своего посмотрит.