Лилит

– То зло, которое ты замысливаешь, – продолжал Адам, – тебе не удастся додумать до конца, потому что Добро, а не Зло правит Вселенной. Битва между ними может длиться долгие столетия, но она окончится; и что тогда будет питать твои силы, когда Время растворится в утренней заре Вечности? Раскайся, заклинаю тебя, раскайся и стань снова ангелом Господним.

Она встала, выпрямилась, снова став женщиной, и сказала:

– Я не раскаюсь. Я буду пить кровь детей.

Мои глаза были прикованы к принцессе; но когда Адам заговорил, я повернулся к нему: он стоял, возвышаясь над нею; выражение его лица изменилось, и голос его стал ужасным.

– На колени! – воскликнул он. – Или же силой, данной мне, сделаю так, что каждая твоя кость истает!

Она упала на пол, съеживаясь и уменьшаясь, и снова стала серой кошкой. Адам поймал ее, и, приподняв за шкирку, отнес к двери кабинета и швырнул внутрь. Он начертал какую-то странную фигуру над порогом и, закрыв дверь, запер ее на замок.

Затем старый библиотекарь, грустный и потрепанный, вернулся ко мне, украдкой смахивая с глаз слезы.

Глава 30 АДАМ РАССКАЗЫВАЕТ

– Нам следует быть начеку, – сказал он, – иначе она опять нас проведет. Она одурачит кого угодно!

– А каким образом нам следует быть начеку? – спросил я.

– Всеми возможными, – ответил он, – она боится, и поэтому ненавидит своего ребенка, и появилась в этом доме затем, чтобы убить его. Она думает, что рождение детей – смерть для их родителей, и каждое новое поколение должно враждовать поэтому с предыдущим. Она думает, что в ее дочь быстро, как в ручей, стекающий в канал, переливается ее бессмертие (которое она до сих пор считает своей неотъемлемой собственностью), чтобы наполнить ее, и поэтому она преследует ее с неутомимой враждой чуть ли не с самого ее рождения. Но до сих пор результатом ее происков было лишь то, что в том месте, которое она объявила своей собственностью, появилась колония детей, которых ее дочь укрыла под своим крылом, она и голова и душа этой теплой компании. Моя Ева присматривала за ребенком и была для нее матерью, а девочка была для нее словно первенец, но мы не годились для того, чтобы воспитать ее, и тогда ее отнесли в пустыню, и долгие годы мы ничего не знали о ее судьбе. Но Божьей силой она была воспитана, с ней играли юные ангелы, и она не знала забот до тех пор, пока не нашла в лесу младенца и в ней не пробудилось любящее материнское сердце. Одного за другим она нашла множество младенцев, и это сердце так и не утолило еще свою любовь. Ее семья – приемыши, и ни у кого еще не было лучшей матери. Ее авторитет среди них огромен, то, что она говорит, не подлежит обсуждению, правда, она об этом не знает, и к тому же она никогда этим не пользуется, кроме как для того, чтобы служить им и защищать их. Она забыла уже то время, когда жила без них, и думает, что тоже пришла из лесу, первой из всего выводка.

Вы спасли жизнь их врага – и ее, и Малюток, и поэтому ваша жизнь принадлежит и ей, и им. Принцесса собиралась их уничтожить и была уже на полпути, когда, пересекая горячий поток, была настигнута отмщением, и, если бы вы не пришли ей на помощь, умерла бы. Но вы вмешались, и вот теперь она в ярости на Малюток и снова попробует до них добраться, если только снова отважится перебраться через поток.

Но есть и еще один путь в счастливую маленькую колонию – из мира трех измерений; но теперь она не сможет попасть обратно, если только не уничтожит свое настоящее тело, или если ей не поможет кто-то из ее слуг. Вы должны предвидеть каждый удобный случай: никогда за все ее долгие годы, у нее не должно быть больше ни одного. Ее рука легчайшим касанием путала ваши шаги тем или иным способом, пока вы карабкались на дерево. В этой маленькой каморке она теперь будет ловить каждый удобный миг затем, чтобы оттуда выбраться.

– Но она же ничего не может знать об этой двери! Она же не может знать, как она открывается! – сказал я, но в сердце моем не было такой уверенности.

– Тише, тише! – прошептал библиотекарь, остановив меня рукой. – Она может подслушивать буквально через все. Вам нужно немедленно идти к дому моей жены, а я останусь присмотреть за ней.

– Давайте, я пойду прямо к Малюткам! – воскликнул я.

– Берегитесь, даже не думайте об этом, мистер Уэйн. Идите к моей жене, и делайте все, что она вам скажет.

Не очень-то хотелось следовать его совету; зачем спешить, если впереди бессчетные и бесконечные задержки? Если не затем, чтобы защищать детей, то зачем вообще идти? Увы, только теперь я дозрел до того, чтобы начать задавать ему вопросы, но все еще верил недостаточно, чтобы просто подчиниться.

– Ответьте мне сначала, мистер Рэйвен, – сказал я, – почему из всех доступных мест вы выбрали именно это, чтобы притащить ее сюда? И в ту ночь, когда я бежал из вашего дома, я тоже прошел через этот кабинет!

– Этот кабинет не дальше и не ближе от нашего дома, чем любое другое место.