Лиловые бабочки (СИ)

Я кивнула. Конечно, знала. Слишком хорошо знала. Я же долго и тщательно лично выбирала наколку для Ильи, поэтому со всей основательностью подошла к этому вопросу.

– Так что, можно сказать, я за две недели в общей камерепрокачал скилл, – болезненно пошутил Илья. – И раз уж зашла про это речь, я это умение обязательно продемонстрирую напоследок. Больше мне порадовать тебя нечем. Так сказать, смягчу горькую пилюлю. И ещё, Руслана... Не знаю уж, хорошо это или плохо, но я ведь правда только там понял, кто я есть. И не в плане того, что социальное дно и ублюдок. А в плане отношения к тебе, милая. Чуть-чуть... жестоко... Так что... я именно любил тебя, как оказалось, а не испытывал дружеские чувства. Никакой дружбы с привилегиями у нас НИКОГДА не было бы, как оказалось. Прости. Я тебя обманул. Вернее, так. Я сам себя всё время обманывал, не желая признавать очевидного. А ведь у нас двоих могло бы быть всё иначе. Мы могли бы создать семью. Родить детей. Быть… счастливы. Я же нравился тебе, даже не вздумай отрицать. А я сам придумал, что между нами двумя ничего невозможно, потому что тыиная, и принялся творить невероятную дичь.

Я обняла его и принялась поглаживать. Илья навзрыд рыдал.

– Ты, вероятно, думаешь, что я плачу, потому что зэки меня «опустили»? Нет, не поэтому. Хотя это... ломает. Я определённо этого не заслужил. Если бы ты только знала… если бы знала, за что именно этих людей я навсегда «укладывал спать», то...

– Илюш, я знаю, почему ты так поступал, правда. Не могу тебя осуждать. Но это никогда не докажут, пойми…

– И, тем не менее, ты меня наказала. Ах, да, – улыбнулся сквозь слезы Илья. – Толькобогиимеют право карать людей, как я мог забыть...

Чуть успокоившись, Илья тихо признался:

– Только вот всё... Теперь нечем. Увы.

– Нечем «что»?

– Нечем ни карать, ни любить. В каком-то смысле я теперь бесполое «оно». Почти кукольный Кен. Мужики в камере мне чик-чик, и всё. Поэтому и перевели в больницу так быстро. Вот...

Илья тоскливо посмотрел на меня.

– Как кастрат Фаринелли, короче, – неестественно ровным тоном заключил он. – Только не умею петь. Заметь, когда мне все бабы в округе кричали, что я импотент, это было не так. Но теперь это факт.

– Тем более понимаю, почему ты пришёл ко мне, – чмокнула его в лоб я. – Ты успокоился? С тобой ещё посидеть? Или диван разложить?

– Раскладывай. Я пока сумку распакую.

Оценив содержимое сумки, я поняла, что скоро все двери ада гостеприимно откроют передо мной свои двери.

– Раздевайся, – не поднимая глаз, попросил Илья. – И иди в душ. Тщательно помойся напоследок. Хотя нет, я передумал. Ни я, ни ты, мыться не будем. Моя любовь общественностью считается мерзкой и грязной, и именно такой она и будет в этот раз. Соленой и пахнущей острым потом. Непременно грязной во всех смыслах. Знаешь, что? Я тут так подумал... если и вправду существует перерождение, я хотел бы вновь родиться мужчиной. Нормальным мужчиной с обычными предпочтениями в сексе и здоровой психикой. Но лишь при одном условии.

– Каком?

– Пообещай, что тоже переродишься со мной. Обязательно переродишься. И снова в теле женщины. Я обязательно тебя найду, и в этот раз у нас с тобой всё будет правильно с самого начала. Ни мать, ни общество нас не осудят.

– Илюш, я не могу такого обещать, я же не знаю, как это работает, – закусила губу я. – А врать перед смертью... как-то неправильно, пойми.

– Ты же одна из богов смерти! – упрямо возразил Илья. – Значит, знаешь. Ну хотя бы пообещай, что попробуешь. Хочу... так. Вместе и навсегда.

– Хорошо, – сдалась я. – Обещаю. Если получится, мы оба войдем в колесо Сансары, и ты попробуешь меня найти. А я тебя. Обещаю, что прятаться от тебя не буду и обязательно помогу на пути самосовершенствования. Хотя не уверена, что Сансара существует.

Илья вздохнул с явным облегчением.

– А ты всё-таки меня любишь, – довольно проворчал он. – Любишь, несмотря ни на что, старина Рюк. Я ужасно тебе благодарен за это. Я тоже тебя люблю.

– За любовь не благодарят, – грустно ответила я. – Но, Илюш, не обижайся, с твоей стороны не любовь.

– Неправда, – улыбнулся сквозь слезы Илья. – Любовь. Сильная любовь.

– Любовь, – сокрушенно цокнула я, накрываясь одеялом. – Хорошо. Тогда давай так поясню. У тебя в подколенной ямочке правой ноги есть родинка. Ты знаешь об этом?

– Не обращал внимания. Но раз ты это говоришь, вероятно, так и есть.

– А что в этом же месте расположено у меня? – поинтересовалась я.

Илья задумался.

– Не знаю, – признал он. – Тоже родинка?