Лиловые бабочки

Я не дура. И понимала, что раз Игорек поменял сладкий гель на что-то откровенно сильное, убивающее своим ледяным запахом все вокруг, значит, ему было что скрывать. Вероятно, посторонний аромат. Вполне возможно, даже женский. Знакомый Игоря Денис в свое время в клубе довольно доходчиво донес до меня, что Игорюня — страшный бабник и манипулятор. Это я, наивная дурочка, верила, что у него всё плохо с женским полом. Всё у него, видимо, было зашибись. И я клубах и ресторанах я это видела лично.

Я не могла прогнать со съемной квартиры Игоря. Но и оставаться с ним в одном помещении было выше моих сил. Ему-то, в отличие от меня, было комфортно и удобно. Ну, кроме тех ночей, когда ему снились кошмары. А после того, как я его прогнала на кресло-трансформер, снились они ему с завидной регулярностью. И вскоре совместные ночи в одной комнатенке превратились в натуральное поле битвы. С одной стороны лежала я со своими мыслями и чувствами, а с другой — переживающий детские кошмары китаец. Безусловно, мы оба понимали, что спать вместе во всех контекстах неправильно, но промучившись без сна четверо суток, пришли к выводу, что все-таки спать будем вместе. Так всем было проще.

Хотя это как сказать… подъём у меня теперь был НАМНОГО РАНЬШЕ и намного быстрее. Да и ванная требовалась гораздо чаще, чем раньше.

Скажу так: пока господин Ван был для меня забавным Ванькой, проблем не было. Они возникли ровно в тот момент, когда мой друг превратился для меня в чертовски сексуального Игоря.

* * * * *

Борис Евгеньевич, искренне переживая за меня, вызывал к себе всё чаще и чаще, что просто не могло не породить целую волну интересных безосновательных слухов. Хотя вообще к тому времени мы уже давным-давно перешли с ним на «ты».

Статьи мои становились всё злее и острее, что не могло не радовать таких же озлобленных и разочарованных в жизни читателей, выразителем чьей воли негласно я стала. Работала я много. Упорно. Допоздна. Так много работала, что моя ссутулившаяся скорбная фигура стала вечным немым укором тем коллегам, у которых, в отличие от меня, была личная жизнь. Семьи. Дети. И вообще-то правильно, что во главе угла у нормальных людей стояла отнюдь не работа.

Я же просто затыкала дыру в душе. Не хотела ничего чувствовать. Если я хоть на секунду оставалась наедине со своими мыслями, то хотела либо вздернуться, либо лечь в комочек и начать жалко скулить. Работа, к счастью или сожалению, стала единственной отдушиной. Но коллеги дружно посчитали, что я просто выслуживаюсь перед Борисом Евгеньевичем, чьей любимицей я, безусловно, являлась. Я клала на ценное мнение большинства с огромным прибором. А уж когда услышала феерическую историю про то, что, дескать, вечерами в редакции я насасываю себе новую должность (иначе зачем меня вообще из газеты в газету постоянно переводят?), я просто не смогла сдержаться и истерически захохотала.

Не, ну вы видали? Я не хотела быть в отношениях — все посчитали, что я в отношениях.

Говорила, что не увлекаюсь БДСМ — мне не верили.

Обзавелась единственным нормальным другом — так получай, фашист, гранату. Раз он начальник, то я по-любому его личный сосунок-пососунок.

С Ильей начала было строить отношения в период «задолго до Игоря», так и тут кто-то из коллег вбил клин между нами двумя, сказав, что это бесперспективняк. Ну или не коллег, уже сложно вспомнить. Важно, что оба мучились. И до того домучились, что Илья от отчаяния даже деньги стал предлагать, лишь бы… Блин, и почему я в свое время вообще отвергла Илью? Что меня постоянно смущало? Почему, когда всё уже было на мази, мы оба «передумали»? И до сих пор ходим, мучаем друг друга бесконечными личными подколами про Мармеладки и Кусек, любящих мармеладки?

А самое главное, тот единственный человек, который мне действительно интересен, проживает свою жизнь, изредка подкидывая г…вна из сплетен на вентилятор общественности. И все охотно это г…вно жрут. Потому что, блин… ну… оно такое вкусное, такое аппетитное.

Да… я определенно полагала, что у Игоря появилась девушка. Многое на это указывало. Например, то, что он начал приезжать гораздо позже обычного. Да и связаться с ним днем теперь представляло проблему. Далеко не всегда мой друг брал трубку. Да и… неважно. Много было тревожных «звоночков».

Сначала я хотела избить Игоря. Избить до кровавых соплей. Потом — явиться к его гипотетической девушке и устроить нарочитую женскую истерику. Показушную. Как сам Игорь когда-то. А потом просто махнула на ситуацию рукой.

А пусть будет, как будет. Не буду я выяснять отношения. Не стану искать в соцсетях, с кем там Игорюня мутит. Это низко. В конце концов, скоро у меня будет квартира. Мне есть, куда уйти. И Игорю, видимо, тоже. Только вот это совершенно разное жилье, получается.

Угрозы в мой адрес поступали в редакцию с завидной регулярностью. Однажды в интернет кто-то слил мой номер телефона, и двое суток у меня выдались крайне нервными во всех смыслах. Потом была спам-атака. Потом меня встретили у подъезда, чтобы «поговорить».

Много всего было. ОЧЕНЬ МНОГО.