Лиловые бабочки

— Понимаю, — довольно облизывался Илья. — Так… музыка… ну я понял. Ты скачала все мои плейлисты из «ВК». Понравилось, кстати? Что молчишь? А, ну да… Ты опять застеснялась, стесняшка-обаяшка… О-о-о-о… а какие заметки… какие подробные и грязные описания… Кусь. Ну серьёзно? Ты правда хочешь всё это со мной попробовать?

— Верни телефон, — жалко скулила я. — Это моё… Мне так стыдно… Стыдно…

— А мне понравилось, — вернул телефон Илья, произведя необходимые настройки на быструю разблокировку для себя как второго владельца. — Это не стыдно. Но… блин… что-то я подзавёлся. Горячо пишешь, зараза. Кусенька, иди-ка ты ко мне, хватит стесняться. Думаю, уже в самый раз познакомиться поближе, как считаешь?

Я злобно расхохоталась и перекатилась на бок:

— Как же ты за…бал. Слушай, я думала, ты топишь за эстетику. Ну какая, на х…й, эстетика большой и чистой любви с больной ногой? Тем более, первый раз? Иди ты в жопу. Не пойдет. И вообще, чем больше ожидание, тем вкуснее торт. Или ты что, ни разу пост не держал, не в курсе, что это?

— Рус, вот сейчас ты решила прийти так не вовремя, блин, — с досадой цокнул Илья и устало облокотился на спинку дивана. — Такую эстетику поломала…

— А я вижу. Ты эту рохлю ягодами откармливаешь, как не в себя. Типа ты опьянен от своей любови, да? Чё меня не кормишь? Я тоже вкусно пожрать люблю.

— Иди ты в задницу, — хмыкнул Илья. — Ты мне пальцы откусишь, если я что-нибудь такое с тобой проверну.

— Это правда, — милостиво согласилась я. — Но ты мог бы попробовать.

— Уже пробовал. Спасибо, но нет.

— Я уже извинялась за пощёчину. Не люблю вот это вот всё… Розовые сопли, в общем.

— Я запомнил.

— И всё-таки обидно, — цокнула я. — Мог бы предложить. А вдруг? Ну мало ли? Что-то мне кажется, что ты эту рохлю любишь больше меня. Бро, а я? Ну будь объективен: я лучше. И случись что, не она, а именно я тебя из жопы вытащу.

— Русик, я это ценю, правда.

— Ни фига ты не ценишь. Небось, и фотки ей уже показал. И эта падла радуется.

— Ещё не показывал.

— Правильно, — одобрила я. — Она сразу перевозбудится. Не надо тебе это. Мне покажи.

— А ты заслужила? — хмыкнул Илья.

— А то! — нахально парировала я. — Я ж твой лучший друг. И хер ты где такого второго найдёшь. Жадный ты, вот что я тебе скажу. Делиться не хочешь.

Коротко хохотнув, я принялась похлопывать себя по коленям.

— Я прям чувствую, что ты задумала какую-то дичь, — заметил Илья.

— Вероятно, — прыснула я. — Оцени сам.

Я скатилась с кровати и бухнулась на колени.

— Нога! — ахнул Илья. — Нога же больная, ты что творишь, идиотки кусок?

— А, то есть то, что я смиренно умоляю тебя НА КОЛЕНЯХ, тебя вообще не доставляет? — язвительно произнесла я. — Вот, блин… Не ценишь ты мое хорошее отношение. Это, между прочим, одноразовая акция доброты. Ну как знаешь…

— Нет, стой, замри, — заволновался Илья. — Ты точно Руська?

— Бл…дь, ты знаешь другую долбо…бку с таким у…бищным мужским именем в среде твоих знакомых? — сварливым тоном произнесла я.

— Рус, ты реально ради этих фотографий готова унизиться? — удивился Илья.

— Иди ты на х…й, конечно, нет, — сразу обиделась я и принялась вставать с колен. — Я чисто хотела тебя порадовать. Сюрприз, так сказать. Но ты ни х…я мои сюрпризы не ценишь.

— Замерла и прекратила вставать! — тихо, но грозно произнёс Илья. — Так сиди. Это офигенно. Гордая Руся на коленях — явление не рядовое.

— Бро, я когда из гипса вылезу, отвечаю: за твои слова тебя до полусмерти изобью.

— Я так не думаю.

— А ты чё, козлина, решил, что самый главный? Да ну?

Неожиданно резко я запрыгнула на Илью и подмяла его под себя.

— И хренушки ты меня скинешь, — зло процедила я, намертво перехватывая журналиста. — Что, зассал? Правильно: я ж тебя с дерьмом смешаю. И твое счастье, Мармеладка, что ты такой миленький и губастенький, иначе…

Я жадно принялась принюхиваться к шее Ильи.

— Так… А что ж мне с тобой сделать, а? — зашептала я. — Лежит, трясётся, как огромный желейный мишка… А, это не от страха? Ой, бедняжка, чужая сила и злость возбуждают, правда? Бро, я польщена… Ну поскули, поскули ещё… Такая лапочка… Так… А я ведь придумала, что сейчас с тобой сделаю… Ох…

— Рус, не надо, — как-то нехорошо задышал Илья. — Не… не так… пожалуйста… Хотя бы шторы задёрни… не хочу… при свете.

— Так, так, — нахально улыбалась я, стаскивая с мужчины джинсы с трусами. — А ой… Ага…

Мы оба надолго замолчали. Илья, пунцово-красный и совершенно несчастный, лежал и только часто дышал, но не делал никаких попыток меня скинуть с себя или надеть джинсы обратно. Я рассматривала преинтересную картину, развернувшуюся передо мной.

— Только один вопрос, — негромко произнесла я. — Это с рождения так или несчастный случай?

На глазах Ильи показались слёзы. Я всё поняла.

— Кто? — зло и тихо сказала я.

Илья упорно молчал, лишь часто облизывался.