Лиловые орхидеи

Она все еще дрожит. Я не могу оставить ее в таком состоянии. Я смотрю, где мы находимся, и вспоминаю, что неподалеку есть прекрасная кофейня.

– Хочешь кофе? – спрашиваю я.

Она смотрит на меня снизу вверх, очаровательно сморщив носик, от чего мой член оживает в штанах.

– Тебе нужно успокоиться, – объясняю я. – Почему бы нам не пойти в кофейню за углом и не заказать тебе чашечку кофе, чтобы ты смогла расслабиться?

Она тихонько хихикает – от этого я тоже улыбаюсь до ушей.

– Хм, не уверена, что кофе поможет мне расслабиться, – говорит она. – Но ладно, пожалуй, что-нибудь шоколадное и правда не помешает.

Несмотря на то что я почти уверен, что у нее все еще есть парень, я веду ее в кофейню за углом, которую всегда буду считать местом нашего первого свидания.

Глава 5

Бэйлор заказывает шоколадный смузи, а я – свой обычный кофе. Меня ненадолго отвлекает парнишка из моей команды, и когда я кладу несколько купюр на прилавок, бариста сообщает, что счет уже оплачен. Не знаю, зол я или крайне впечатлен. Я подхожу к Бэйлор, которая добавляет взбитые сливки в свой смузи, и говорю:

– Это было в последний раз, когда ты за что-то платила.

Она отмахивается от меня и идет выбирать столик у окна, выходящего на улицу. Когда я сажусь за столик, она не теряет ни минуты, чтобы надрать мне задницу – да так, что я борюсь с искушением проверить, что от нее осталось.

– Я знаю, кто ты такой, Гэвин Макбрайд, – произносит Бэйлор, скрестив руки и устроившись поудобнее, чтобы прочитать мне мораль. – И мне совершенно плевать, что твои родители владеют половиной Техаса или что твой отец может стать президентом. Если мы с тобой станем друзьями, то давай сразу проясним одну вещь. Я сама плачу за себя. Я всегда так делала и всегда буду так делать. Если твоя непослушная грива мешает этой мысли достичь твоего мозга, то тебе лучше прямо сейчас встать и пойти поискать себе другого друга.

Она втыкает в смузи трубочку и внимательно смотрит на меня, потягивая напиток, в котором, наверное, больше жиров, чем Карен потребляет за неделю.

Я все же крайне впечатлен.

Придется к этому привыкнуть. Хотя семья Карен гораздо богаче моей, она все равно ожидает, что я буду платить за нее, когда мы куда-то идем вместе. Черт побери, мы даже не встречаемся, а она все равно ждет, что платить буду я! Сначала я думал, что так принято на юге, потому что она из Техаса. Но со временем узнал, что просто так принято у Карен.

Я смотрю, как Бэйлор потягивает шоколадный коктейль через соломинку… Черт, никогда в жизни я так сильно не хотел быть соломинкой!

– Ладно, – сдаюсь я. – Но я буду платить за себя, Бэйлор. Я больше не позволю тебе платить за меня.

Она склоняет голову набок и оценивающе смотрит на меня.

– Думаю, я смогу с этим жить, – говорит она.

И снова улыбается. Той улыбкой, от которой появляется ямочка на щеке. И вот так запросто мы стали друзьями!

– Подожди-ка минутку, – говорит она, встает и идет к бариста.

Вскоре Бэйлор возвращается и приносит пакет со льдом. Она осторожно поднимает мою руку, лежащую у меня на бедре, и кладет ее на стол. Потом кладет на мои распухшие костяшки пакет со льдом.

Я улыбаюсь и благодарю ее. Я позаботился о ней, а теперь она заботится обо мне. Она улыбается мне в ответ, и готов поклясться, что она совершенно точно знает, о чем я сейчас думаю.

– Значит, Бэйлор, – произношу я, наслаждаясь ее именем на языке. – У тебя необычное имя. Никогда еще не встречал такого. Ты из Техаса? – спрашиваю я.

Я знаю ответ еще до того, как она его произносит. У нее нет даже намека на акцент, в отличие от меня. Она даже близко не из тех же краев, что и я. Я осознаю, насколько меня это огорчает.

Бэйлор качает головой:

– Нет. Мы живем в Коннектикуте, но мой отец учился в Техасе. Он был большим фанатом футбольной команды Бэйлорского университета. До сих пор их фанат.

Черт. Коннектикут далеко от Техаса.

– А‐а‐а, так значит, ты с севера. Но даже несмотря на это, мне очень нравится твое имя, – подмигиваю я ей. – Кстати, могло бы быть гораздо хуже. Твой отец мог учиться в Клемсоне… или в Помоне.

Мы смеемся.

– Помона! – с отвращением произносит она. – Фу! Меня бы все называли Мона. Ужас!

Она хихикает, и тут я начинаю думать, что бы еще сказать такого смешного, чтобы снова услышать этот звук.

Мой телефон вибрирует на столе, но я не обращаю на него внимания. Бэйлор указывает на него.

– Все в порядке, ты можешь ответить.

– Кто бы это ни был, пускай подождет, – говорю я. – Расскажи мне про журналистику. Ты сказала, что брала интервью для университетской газеты. Ты там работаешь?

Она вытирает с губ взбитые сливки, заставляя меня позавидовать салфетке.

– Нет, я подавала туда заявку, но у них уже длинный список из студентов, которые хотят там работать. Все равно они, как правило, не берут статьи, написанные младшекурсниками. Так что это скорее для практики, чем для чего-то еще. Меня вряд ли будут публиковать, по крайней мере еще год.

– Я бы с удовольствием почитал, что ты пишешь, – говорю я.

Она краснеет. Я улыбаюсь. Мы пьем.

– Значит, у тебя нет работы? – спрашиваю я.