Лиловый фетр

Мне отчуждение даровано навеки.
Стезя любви печали отдана,
И дар безумства я за саван продала,
Что с юности устлал седые веки.
Мне одиночество отпущено Судьбою
И боль утрат ниспослана сполна,
Кровавый яд любви испила я до дна,
Лишь дух Свободы веет надо мною.
Душа горит в полете своенравном,
Взирая на гробницы в Синеве,
И, проклиная белый город на Неве,
Еще мечтает о наследии бесправном…
С зарницей блеклою прощается мечта,
Усопшей мести отзвонили панихиду,
Моя душа простит судьбе обиду,
Но будет презирать ее уста.
Пусть на одре секунды нам считают,
Пускай объявлен смертный приговор,
Не с чертом, мать-природа, договор
Пред ликом я искусства заключаю.
Пускай глава падет пред Спящей Лирой!
Моих стихов пройдет пустая быль,
И жар страстей, как вековая пыль,
Осядет в омуте прославленной Пальмиры!
Я ненавидеть этот город не сумею
И проклинать его не захочу,
Когда навеки в песне замолчу
Пред горделивою красавицей моею.
О, Муза! Презираешь ты меня —
За слабость духа и душевные пороки…
Но жить сулишь, диктуя эти строки,
Во славе смутной будничного дня…
Мне отчуждение даровано напрасно…
Судьба что кубок ржавый короля…
Но приговор о жизни бунтаря
Звучит в устах богов: «Единогласно».

Другу (Пушкину А. С.)

Ты дремлешь, милый друг! Тебя не потревожу.
Твой сон священный – чистый белый снег.
Я преклоню колени, и ты сможешь
Вглядеться в седину и впалость век.

Но нет причин для грусти затаенной,

Я не скорблю – унизить не могу:
Мечтой о красоте навеки опоенный,
Ты жизнь свою простил надменному врагу.

Воздушная постель из ландышей душистых

И трели соловья в полночной тишине
Подарены тебе любовью самых близких,
Небесною рукой и данью Красоте.

Ты светоч, талисман моей весенней жизни,

Взрастил во мне Цветок Любви и Доброты,
Вложил свою мечту как память об Отчизне
В сердца своих детей, в их русские умы…

Путник и Поэт