Лиловый (I)

-- И я думаю, надо будет попозже поговорить об этом с Элизбаром, -- добавил Острон мрачно. -- И, может быть, с Искандером. Вы единственные, кому я точно могу доверять.

-- Так что? -- лениво поинтересовался Ханса. -- Бел-Хаддат, что ли? И его прямой, заметьте, меч?

-- Это тоже, но нет, не Бел-Хаддат, -- вздохнул Острон. -- Абу Кабил.

-- Что с кузнецом? -- удивился Сунгай. -- Я думал, он тоже не вызывает никаких подозрений.

-- Он... в общем... -- Острон потер переносицу. -- Как бы это сказать. Когда я в бою, я вижу людей вокруг себя как некоторого рода тени. Или, наоборот, блики. А Абу я не вижу. И я не могу подойти к нему и спросить, почему.

Они переглянулись.

-- И что, ты думаешь, это значит? -- спросил Ханса.

-- Не знаю. Все, что угодно. Я видел образ Халика, как теплое сияние, и образ марида, как мерзкое пятно. Но Абу просто нет, и все... когда он сегодня поймал Бел-Хаддата за грудки, я видел Бел-Хаддата, а его -- нет.

-- Может, потому что был сосредоточен на Вороне? -- предположил Сунгай.

Острон покачал головой.

-- И Элизбар еще в самом начале пути как-то сказал мне, что Абу странный. Но так и не объяснил, почему. Поэтому я думаю, нужно обсудить это с Элизбаром.

-- А меня что удивило, -- заметил Ханса, потягиваясь, -- что Абу так легко взял Ворона за грудки и буквально поднял над полом. Тот не выглядит пушинкой, знаете ли.

-- Он кузнец, -- отмахнулся Сунгай, -- конечно, силы ему не занимать.

Они замолчали. Острон свел брови, глядя перед собой. Абу Кабил... даже Абу. Нет! Он решительно не мог заподозрить Абу. Кто угодно, только не Абу, спасший ему жизнь несколько раз! Кто знает, быть может, причина этой странности в чем-то другом. В конце концов, это само по себе не делает Абу... врагом.

Наблюдавший все это время за ним Ханса вздохнул, поднялся.

-- Пойду позову Элизбара, -- буркнул он.

Сунгай открыл было рот, но передумал; на какое-то время они с Остроном остались наедине.

-- Ты видел... еще сны? -- спросил Острон.

-- Нет, -- покачал головой Сунгай. -- А ты?

Острон рассказал ему содержимое своего последнего сна об Эль Кинди. Сунгай хмурился, потом, когда он замолчал, заметил:

-- Так вот почему ты так взбеленился сегодня.

-- Раньше я мог думать, будто темный бог обманывает меня, -- угрюмо кивнул Острон. -- Но когда я увидел его лицо в книге...

Дверь открылась без предупреждения, и на пороге показался Элизбар. С подозрением обведя присутствующих взглядом, он был подпихнут в спину Хансой и вошел, опустился на подушку у стола.

-- Что за таинственные собрания? -- спросил он, глядя на Острона.

-- Ты как-то сказал мне, что с Абу Кабилом что-то не так, -- ответил тот. -- Скажи, что именно.

-- А-а, -- протянул сердито Элизбар, -- да как вам объяснишь-то? Это связано с моим Даром! Ты мне объяснишь, как у тебя огонь вспыхивает? Нет?

-- Ну хоть примерно, -- предложил Ханса. -- От этого зависит, можем мы доверять Абу или нет.

Элизбар нахмурился.

-- Можем, -- уверенно сказал он потом. -- Он странный, это точно, но это не делает его врагом. Ты же тоже думал об этом, Острон? Я думаю, с ним что-то не так... как, знаете, иногда люди рождаются не такими, как все. С разноцветными глазами или лишним позвонком. Вот и он... такой же. Но лично я, -- он прищурился, -- прекрасно помню, как они с Анваром лечили меня, когда я сам не мог этого сделать. И я слышал, что Абу спасал тебя, Острон.

Острон кивнул, чувствуя острое облегчение.

-- Ладно, -- прогнусил Ханса, -- с Абу мы разобрались. А Бел-Хаддат и его кваддара?

-- Кваддарами иногда пользуются джейфары, -- сказал ему Сунгай. -- Правда, обычно клинок кваддары не бывает длиннее локтя.

-- А у него почти палаш, а не кваддара, -- заметил Острон. -- И он напал на меня.

-- Он был взбешен, -- хмыкнул Элизбар, -- хотя я так и не могу понять, отчего именно.

-- Он зачем-то очень хочет, чтобы мы продолжили поиски Одаренного Хубала.

Они переглянулись в молчании.

-- Нужно еще спросить Искандера, -- сказал наконец Сунгай. -- Но как по мне, Острон целиком и полностью прав. И если Бел-Хаддат так хочет, чтобы мы задержались в горах Халла, я буду делать все наперекор этому.

***

Тем временем солнце ясно сверкало на лезвии прямой кваддары Бел-Хаддата.

На нижней губе Ворона так и прилипла позабытая самокрутка, и его поза со стороны, в общем-то, могла показаться вольной; Леарза, впрочем, уже уяснил, что это все обман. Ладони у него вспотели: молодой китаб отчаянно сжимал клинок, который ему дал Бел-Хаддат, и вот уже несколько раз он кидался на Ворона, но тот отбивал удары не глядя, едва шевеля рукой.

-- Не страшно тебе? -- через какое-то время буркнул тот, опуская кваддару. -- Я только что напал в ярости на Одаренного нари. А если я и на тебя сейчас нападу и убью тебя? Абу-то поблизости нет.

Леарза пожал плечами.

-- Я не думаю, что ты это всерьез, -- сказал он. -- И Острону ты бы тоже не причинил вреда. Верно? Так, побил бы немножко для острастки.

-- Хм, -- сказал Бел-Хаддат.