Лиловый цветок гибискуса

— Торговцы говорят, что стало трудно привозить сюда продукты, потому что нет горючего и транспорт подорожал, о di egwu! — вздохнула тетушка Ифеома.

Амака подняла бананы и пощупала пальцами, словно пытаясь решить для себя, почему они подорожали. Она понесла их на кухню как раз в тот момент, когда машина отца Амади въехала во двор и остановилась напротив квартиры. Солнечный луч упал на ее ветровое стекло и замерцал бликами. Отец Амади взлетел по ступеням террасы, держа свою сутану так, как невесты придерживают свадебное платье. Сначала он поприветствовал дедушку Ннукву и только потом обнял тетушку Ифеому и пожал руку мальчикам. Когда я протянула ему руку, чтобы он пожал и ее тоже, у меня задрожали губы.

— Камбили, — произнес отец Амади, задержав мою руку в своей чуть дольше, чем во время рукопожатия с мальчиками.

— Вы куда-то собираетесь, святой отец? — спросила тетушка Ифеома. — В этой сутане можно заживо запечься.

— Хочу передать пару вещей одному другу, священнику, тому, что приехал из Папуа Новой Гвинеи. На следующей неделе он возвращается обратно в миссию.

— Папуа Новая Гвинея, — повторила Амака. — Ну и как ему там?

— Он рассказывал, как переплывал кишащую крокодилами реку на каноэ. Говорил, что не вполне уверен, что было сначала: стук челюстей крокодила о днище или осознание, что он надул в штаны.

— Главное, чтобы вас не послали в такое место, — со смехом отозвалась тетушка Ифеома, все еще обмахиваясь газетой и потягивая воду из стакана.

— Я даже думать не хочу о вашем отъезде, — сказала Амака. — Вы по-прежнему не знаете, когда и куда, okwia?

— Нет. Наверное, в следующем году.

— Кто тебя посылает? — спросил дедушка Ннукву так неожиданно, что я только сейчас поняла, что он внимательно слушал каждое слово, произнесенное на игбо.

— Отец Амади состоит в группе священников, таких же как он, и они ездят по разным странам, чтобы приобщать людей к вере, — объяснила Амака. Разговаривая с дедушкой Ннукву, она почти не добавляла в речь английских слов, как неизбежно делали все мы.

— Ezi oktvu? — дедушка Ннукву поднял глаза, направив на отца Амади слепнущий, «молочный» взгляд. — Правда? Наши сыновья теперь ездят миссионерами в земли белого человека?

— Мы ездим в земли и белых, и черных людей, уважаемый, — ответил отец Амади. — В любое место, где нужен священник.

— Это хорошо, сын мой. Но вы не должны им лгать. Никогда не учите их пренебрегать своими отцами, — и дедушка отвел взгляд в сторону, покачивая головой.

— Вы слышали, отец? — сказала Амака. — Не лгите этим бедным заблудшим душам.

— Мне будет трудно, но я постараюсь, — ответил отец Амади по-английски. В уголках его глаз собирались лучики, когда он улыбался.

— Знаете, отец, это как делать okpa, — заговорил Обиора. — Смешиваете фасолевую муку и пальмовое масло, затем несколько часов готовите на пару. Вы же не думаете, что можете справиться только с фасолевой мукой? Или с пальмовым маслом?

— Ты о чем? — спросил отец Амади.

— О религии и гнете, — ответил Обиора.

— Ты слышал высказывание, что на рынке безумны не только юродивые? — спросил отец Амади. — Что, в тебе снова заговорил голос безумия и тебя это беспокоит?

Обиора захохотал, и Амака присоединилась к ним, причем так громко, как она смеялась только шуткам отца Амади.

— Слова истинного миссионера и священника, — хмыкнула наконец Амака. — Если тебе бросают вызов, — говори о безумии.

— Видите, как молчалива и внимательна ваша кузина? — спросил их отец Амади, показывая на меня. — Она не тратит сил на бесконечные споры, но я точно знаю, что в ее голове много мыслей.

Я подняла на него глаза. Возле подмышек его белой сутаны появились темные влажные пятна. Под его взглядом я опустила голову, чувствуя себя растерянно и неуютно.

— Камбили, ты прошлый раз не захотела пойти с нами.

— Я… я спала.

— Ну тогда сегодня наверстаешь. Только ты, — отец Амади сразу пресек распросы мальчиков. — Я заеду за тобой по пути обратно. Мы поедем на стадион. Ты можешь поиграть в футбол или посмотреть.

Амака засмеялась:

— Камбили насмерть перепугана! — она смотрела на меня не тем обвиняющим взглядом, к которому я уже привыкла, а иначе, теплее.

— Тут нечего бояться, ппе. Вы съездите на стадион, будет весело, — сказала тетушка Ифеома, и я повернулась, чтобы так же непонимающе уставиться на нее. Нос тети был покрыт мелкими капельками пота, как сыпью. Она казалась такой счастливой, такой спокойной, и я задумалась, как могут все вокруг сохранять спокойствие, когда во мне бушует жидкое пламя и страх смешивается с надеждой?..

Когда отец Амади уехал, тетушка Ифеома сказала:

— Иди, подготовься, чтобы не заставлять его ждать после возвращения. Для этой поездки лучше всего подойдут шорты, потому что даже если ты не будешь играть, перед закатом там станет очень жарко, а большинство зрительских мест не прикрыты навесом.

— Это потому, что стадион строили целых десять лет. Почти все деньги расползлись по чьим-то карманам, — пробормотала Амака.

— Тетушка, у меня нет шорт, — сказала я.