Лимб

– У Алены истощение, мама! У нее мало сил, а твою стряпню есть невозможно, она недоедает! Своими кружками ты совсем вымотала ее! – Левицкий перешел на крик, не заметив этого.

Мать смотрела на него с неприятным удивлением.

– Это мне решать, будет Алена ходить на занятия или нет, – заявила она. – И моя еда не настолько ужасна. Не преувеличивай!

– Ты не понимаешь! Она может умереть, если ты не перестанешь ее так нагружать! – Костя остановился, с вызовом взглянул в лицо матери. – Не смей так поступать с Аленой.

– Ты что себе позволяешь?! – Мать ударила его по лицу, оставив красный отпечаток с длинными царапинами от ногтей. – Мал еще, чтобы так со мной разговаривать!

Костя резко остыл. Он поправил волосы, растрепавшиеся из-за пощечины, прошел мимо матери и пихнул ее плечом. Она навалилась на холодильник, возмущенно втягивая воздух, а Костя наскоро накинул куртку, надел первые попавшиеся кроссовки, не заметив, что они из разных пар, и вышел на улицу, хлопнув дверью.

* * *

В кармане вибрировал мобильник. Пять пропущенных от матери, дюжина гневных сообщений. Костя выбрал ее контакт и заблокировал. При желании она могла бы позвонить с отцовского номера, но для этого нужно было просить. Его мать боялась простых человеческих разговоров как огня. Костя тревожился, что Алене достанется из-за него, но в глубине души знал: ее и пальцем не тронут.

Когда макушка замерзла, Костя протянул руку к капюшону и понял, что на этой куртке его нет. Он присел на скамейку на плохо освещенной аллее, растирая уши, чтобы согреть. На соседней лавке, прикрывшись газетами, лежал бомж. Он храпел на всю улицу.

«Достойная компания», – хмыкнул Костя.

Он хотел позвонить Лукавому, но мобильник вдруг зазвонил. Не глядя на высветившееся имя, Левицкий принял звонок.

– Привет, долгодатель! У меня тут кое-какие деньжата появились, может, встретимся?

Костя нащупал в кармане пакетик с оставшимися конфетами, взглянул на часы на экране телефона. Время близилось к полуночи. Он еще никогда не уходил из дома так поздно. Внутри вяло зашевелилась гордость. Голос нашептывал, что лучше согласиться и погулять с едва знакомой девчонкой, чем возвращаться на поле боя и проиграть.

– Хорошо. Куда идти?

Ярослава назвала улицу, спросила, знает ли он, где это.

– Не волнуйся. Найду, – сказал Костя, отключив звук на телефоне.

Он перевел батарею в режим энергосбережения, вбил адрес в программу и узнал, как пройти к нужной улице. Он ушел в ночь, чтобы мать наконец вспомнила, что он – ее родной сын и что о нем тоже следует беспокоиться.

Язва

40

Она ждала Костю на улице, подмерзая от ночной прохлады. Язва надеялась, что он скоро придет, и через полчаса уже косилась на телефон.

«Где его черти носят? Почти час ночи», – думала она, кутаясь в куртку. Капюшон от толстовки не спасал, а возвращаться за шапкой она не хотела. Лишний раз скрипнет дверью, проснется Олеся, и посыплются дурацкие вопросы.

– Привет. – Костя хмурился, его нос и щеки раскраснелись от ветра.

– Наконец-то! Где пропадал? – спросила Язва.

– Шел пешком. У меня не было денег, – признался Костя.

– Что-то случилось?

– Так, ерунда.

Язва прищурилась. Он выглядел отстраненно, молчал и, казалось, не замечал, что замерз.

– Пойдем ко мне, попьешь чаю, согреешься, – предложила она.

– Уже поздно. Лучше верни деньги и иди спать.

– А как же ты?

– А что я…

– Куда пойдешь?

– Не знаю. Поброжу по улицам.

– Уф. – Язва взяла его за руку, крепко сжала и повела за собой. – Не шуми только, иначе мачеха проснется.

Костя молчал, пока Язва разведывала обстановку в квартире, оставив его в своей комнате. Она принесла горячий чай на подносе, поставила на стол и закрыла дверь на шпингалет. Из одежды на ней остались короткая черная футболка и черные лосины. Гостю Язва дала мужские тапочки, подходящие по размеру, а сама ходила в серых шерстяных носках.

– Вот, пей. У тебя сейчас нос и уши отвалятся. – Она протянула ему чай.

– Спасибо.

– Я его пью без сахара, а ты? – спросила она.

– Тоже.

– Вот это совпадение. Сплошная экономия. – Язва тихо засмеялась, пригубив чай. – Давай рассказывай, что у тебя случилось.

Костя поднял настороженный взгляд, как собака, решающая, довериться человеку или откусить ему пальцы.

– Ты уверена? – уточнил он.

Язва кивнула. Ее взгляд скользнул по лицу Кости, она подняла руку, едва он открыл рот.

– Подожди-ка… – Она вышла, вернулась через минуту с парой ватных дисков, пластырем и антисептиком. Язва села рядом, плеснула жидкость на ватку. – Сейчас пощиплет, – предупредила она и смазала царапины. Костя не издал ни звука. Язва подула на его ранки. – Все. Рассказывай. – Ярослава приклеила пластырь и осторожно разгладила его.

– Ну… я поругался с мамой.

– А, с той великолепной женщиной.

– Откуда ты ее знаешь?

– Видела вас в больнице. Я сидела в очереди к терапевту, а твоя мама громко говорила что-то про обезболивающие. Это все, что я слышала.