Лимб. Анафемные души

– Дура, – фыркает, не находя ничего более умного и возвращается на своё место. Негромко ругается себе под нос, пока я стою столбом и неотрывно смотрю на него неясным взглядом. Резко подскакивает на ноги, вновь приближается и набрасывает мне на голову капюшон.

Кадык дёргается так сильно, будто ком застрял в горле – сглотнуть не удаётся, как ни старается. Не опускает руки, держит за края капюшона и пристально смотрит в глаза; впервые после того, что между нами произошло на болоте не пряча взгляд. Долго смотрит, пристально, а кадык как шальной дёргается, играя кривыми «лучиками» отметки «красного солнца». Облизывает губы и с силой прикусывает нижнюю, будто намеренно делая себе больно, будто боль – то, что ему сейчас необходимо.

– Скажи, что-нибудь, – требует жестко, рывком притягивая меня к себе за капюшон. – Скажи что-нибудь. Сейчас! – теплом дышит в лицо, так что кожа покрывается мурашками, оживает. – Чёрт. Не молчи!

И вот теперь тело даёт свободу дрожи. Не от холода, нет. От близости, от ясности его лица: напряжённого, требовательного. Язычки пламени играют в чёрных глазах, глубоких, как два омута, опасных.

Чего он от меня хочет? Могла бы рассмеяться – уже бы сделала это. Дрожа и плача в его руках, ненавидя и проклиная палача Лимба, давясь остатками ложной надежды, в которою он позволил мне поверить. Но разве давал повод? Нет… я сама его себе придумала. Идиотка.

– Отвечай, – яростно шипит в лицо, играя желваками на скулах. – Отвечай, сказал!

– Что… – уголки губ приподнимаются в отравленной улыбке, натягивая трещины. – Что… сказать?

Вижу, как его ломает. Бросает маятником из стороны в сторону. Даёт мне новую ложную надежду.

Ему всё равно. Плевать. Рэйвену плевать на меня. Всё это самообман.

– Скажи хоть что-нибудь!!! – орёт взбешённо, хватает за плечи и швыряет в снег, обжигающий ладони.

– Твою мать! – запускает руку в волосы и несколько раз сумбурно разворачивается вокруг себя. Резко приближается, хватает меня за ворот куртки и грубо притягивает к себе, вздёргивая на ноги. – Совсем нечего? – шепчет, будто упрекая в чём-то. Будто я нанесла ему оскорбление, за которое нельзя простить.

– Совсем нечего сказать?!! – ревёт, глядя огромными бешеными глазами.

– Есть, – хриплю тихо, и лицо Рэйвен застывает маской безумия. – Я готова.

Если бы не знала, кто передо мной, решила бы, что мои слова его задели, больно ранили, выпустив всю кровь до последней капли. Лицо перекошенное гневом вмиг осунулось, губы расслабились, морщинка между бровями бесследно исчезла, как и погасли язычки пламени в глазах. И вновь стало холодно, больно, паршиво, будто душу вывернули наизнанку, ломает кости одним его взглядом, прибивает к земле.

Его руки падают вниз, а взгляд тяжелеет. Тот самый взгляд, каким он смотрел на меня в казино в одном из секторов. Взгляд говорящий лучше слов: «Прокажённая дрянь не имеющая права на существование».

Отшвыривает меня от себя, разворачивается и замирает. Лицо вновь наполняется эмоциями. Противоречивыми: удивление, недовольство, облегчение.

– Ну а ты переживала, – обращается ко мне, но глядит в ту сторону, где снег неспешно заметает две дорожки наших следов.

Пытаюсь проследить его взгляд, но ничего не вижу кроме бескрайного пустыря снега убегающего к самому горизонту. Смотрю долго, молча, пока на фоне белого полотна не вырастает одинокая чёрная точка, быстро увеличивающая, обретающая человеческие очертания.

Мужчина лет сорока с шапкой снега в тёмных волосах напористым шагом, будто снежная пурга совсем нипочём, стремительно приближается к нам. И даже не знаю, что больше вводит в заблуждение: одинокий путник бесстрашно шагающий в руки палача, или же облегчение на лице Рэйвена.

– Лори вернулась, – говорит он, глядя на приближающегося заблудшего. – Говорил же, что не заставит себя долго ждать.

***

– Лори? – настолько глупой, как сейчас, вряд ли себя когда-либо чувствовала.

Смотрю на потрёпанного, замёрзшего до чёртиков заблудшего, пытающегося отдышаться у ног Рэйвена и забываю, когда в последний раз моргала – просто не могу себя заставить, готова бесконечно смотреть на мужика с белым, как снег лицом и широкой счастливой улыбкой на лице, и пытаться осознать, что он – и есть Лори.

– Молодец, что нашла меня, – обращается к Ней, или к Нему, Рэйвен, присев на корточки и по-отцовски опустив руку на плечо. – Придётся ждать здесь до завтрашнего утра, я не могу взять тебя с собой в чистый сектор, твоя… м-м… привязанность к этой анафеме стала неоправданно большой. Так что будешь сидеть здесь и ждать моего возвращения, а потом мы пойдём и найдём для тебя нового фантома, поняла?

Мужчина вываливает изо рта язык и, сверкая довольным взглядом, кивает.

– Привычка. Слишком долго была волком, – бросает на меня мимолётный взгляд Рэйвен и вновь поворачивается к… Лори? – Спрячь язык. Противно.

Мужчина послушно сжимает зубы.

– Лучшего тела найти не могла? – вздыхает Рэйвен, придирчиво оглядывая заблудшего с ног до головы. – От тебя воняет.

Что-то похожее на жалобное поскуливание вырывается изо рта мужчины и моё терпение лопается:

– Что всё это значит?