Лимонка в тюрьму (сборник)

Это будет один древнейший зэк из Екатеринбурга. Он добавит к моим знаниям мудрость, что на одежде швы после стирки надо смазывать хозяйственным мылом. Точнее, промазывать. Тогда вши не могут зацепиться за швы. Так надо делать перед этапом, чтоб в «столыпиных» и автозаках не мучиться.

Хакер

В конце августа к нам в камеру втолкнули новенького, худощавого, отчего он казался высоким, совсем молодого парня. Всех немного удивили его длинные вьющиеся русые волосы, достающие до поясницы. Он с порога представился Константином, фамилия его была Василевский. Константин смотрел на нас, как и все первоходы, слегка испуганными, широко раскрытыми глазами. Сразу было видно, что наша камера была первой в его жизни. Только с Петровки.

– Ну, что встал? Заходи, – приветствовал его Саид.

Он неуверенно прошёл, ему показали на крайней шконке второго яруса единственное свободное место. Положил на место матрас, положил на дубок кругаль и шлемку и тихо присел за стол рядом.

Я заварил ему двойной бомж-пакет, вытряхнул туда из банки остатки тушёнки. Кто-то заварил чифирь. Его накормили, он попробовал глотнуть чифирь и сморщился с непривычки. Но продолжил пить.

Ощутив тепло и слегка захмелев с чифиря, он явно отошёл от первого шока и испуга перед неизвестностью. Щёки у него порозовели. Стали знакомиться.

Он рассказал немного о себе. Что закрыли его по ошибке и обвиняют в каких-то компьютерных махинациях. Что-то где-то он взломал или кто-то взломал, а на него свалил.

Правду он не говорил, видимо не доверяя нам. А может, сам верил в свою невиновность искренне, как и основная часть арестантов, тем более первоходов.

Пообщавшись с ним немного, я сделал вывод, что если он не ребёнок по развитию, то подросток точно. Многие зэки страдают инфантильностью, но у Константина это было очень сильно выражено.

В камере его прозвали Хакер.

То, что он не говорил сначала правды, я списал на осторожность и некоторое опасение, что в камере может быть стукач, который впоследствии сдаст его следствию. Но он не только не говорил правду о своей делюге, о которой его спросили только при заезде. Он не говорил правду вообще или открывал её настолько мало, что невозможно было понять, где его маленькая правда, а где её нет. Это было плохим признаком.

Хотя я более склоняюсь к тому, что говорил он неправду скорее как ребёнок-сочинитель. Он просто рассказывал фантазии свои и фантазии, вычитанные им из Интернета. Просто ему веселее было в этом выдуманном им мире. По-моему, Корней Чуковский писал, что, если детям не читать сказок, они будут их выдумывать сами. Так и было с Костей Хакером.

Его «несло», и он во многом перебарщивал. Но арестанты этого не любят и воспринимают обычно как угрозу. Но его, видно было, не боялся никто, ну, живёт он в своём, придуманном мире и пусть живёт. У каждого есть свой мир.

И Хакера никто из арестантов не останавливал. Тюремный закон – пусть делает что хочет, если это не во вред общему. Да и вообще в камере развлечений всегда мало, и подобные рассказы развеивали скуку, считали, видимо, арестанты. И ему самому нравилось, что его слушают.

Вот он, развлекая всех, и рассказывал о компьютерах, Интернете, как он раз работал на спецслужбы или на Министерство обороны в каком-то подмосковном секретном бункере в течение года безвылазно. Выходить оттуда было запрещено. Связь с внешним миром также была закрыта, соответственно никакой почты по Интернету, только письма на а/я №***** в конверте без марки. Под конец года основные вольные продукты были съедены. И ему с коллегами пришлось есть тушёнку пятидесятых годов выпуска и курить сигареты «Друг», популярную в СССР марку.

Все посмеивались над его длинными волосами, советуя побриться наголо, как все. Но он был уверен, что со дня на день его выпустят под подписку и он никогда не вернётся в тюрьму. Поэтому с волосами, которые растил много лет, расставаться не собирался.

Никто, в общем, не настаивал, философски наблюдая за молодым сокамерником. Зэки судят не по тому, что говорит сокамерник о себе. А по тому, как говорит. По характеру мышления и выводов. По взглядам и оценкам на различные темы. Это, наверное, скажет любой психолог-студент. Но тюрьмы и лагеря кишат психологами-практиками. Хотя в большинстве своём они не смогут как-то сформулировать и упорядоченно рассказать об этом. Как и не каждый, наверное, дворник, десятилетия проработавший на своём участке, сможет написать ясную книгу о своих знаниях.

Пытаясь отфильтровать что-то из сбивчивых рассказов Хакера, я составил для себя некоторое представление о его жизни.