«Лимонка» в тюрьму

Впрочем, вернёмся к цветам. А дело было так.

Ночь, ближайший фонарь метрах в пятнадцати, за деревьями. Зрение у Аньки – минус два плюс «куриная слепота». Она становится на четвереньки…

– Ой, что-то желтенькое!..

И поползла.

Надо будет сегодня пойти глянуть при свете дня, что там осталось от клумбы?

Несколько раз я пыталась её урезонить, но она была непреклонна!

Вернулись мы где-то через полчаса. У Анны в охапке… в общем, что-то у неё в охапке. В секции светло. Итог:

У Аси на клеёнке большая куча мусора растительного и земляного происхождения, а на тумбочке в баночке маленький букетик цветов. Все довольны.

. . . . . . . . . . . . . .

30 октября: 44 дня

Книжка, которую мне подсунула Аська, – полное говно! Короче, иду в библиотеку. Библиотекарша наша – девушка на понтах, с кем попало не якшается, а значит, и книгу нормальную кому попало искать ей не резон. Но сегодня мне повезло – во мне была опознана звезда досуга десятого отряда, и я была принята за своего. И вот стою я и думаю: что б такое попросить, что наверняка есть, но на полке не выставляется. Решила я пройтись по классике (а классикой я называю иногда самые невероятные вещи) – библиотека, как и зона, создавалась в советское время, а значит, классика должна быть, просто, наверное, непопулярна, вот её и убирают подальше. Попросила я Хемингуэя, потом – Ремарка, потом – Гоголя, Тургенева… Короче, я, как всегда, из правильного предположения сделала неправильный вывод – классика в библиотеке всё-таки была: томик «Трёх мушкетёров», Большая Советская энциклопедия и стихи Пушкина…

А фамилию Хемингуэя пришлось вообще на листке записать – библиотекарша не могла понять, что я от неё хочу. Но это не помогло.

31 октября: 43 дня

1 ноября: 42 дня

Совсем девки рехнулись со скуки! Девки – это мы с Анькой. Мы с ней сегодня весь день после работы придумывали сценарий спектакля по зоновским канонам, но про зону, а потому не для зоны. В качестве дополнительной ржаки объясню, в чём фишка. Все спектакли, которые мы здесь ставим, должны соответствовать ряду жёстко прописанных правил, за несоблюдение коих с отряда снимают баллы или вообще спектакль не засчитывают:

– в спектакле не должно быть даже упоминания про какую-либо тюрьму или зону;

– продолжительность спектакля от 30 до 50 мин. (приколитесь, как я год назад ставила подходящий под это правило спектакль «Три мушкетёра»);

– никакой ругани, даже цензурной (а как мы парились с «Любовь и голуби» со знаменитой фразой «Сучка крашеная…»);

– (полный бред) актёры ни на секунду не должны поворачиваться к залу спиной (если надо отойти в глубь сцены – пяться!);

– никакого рукоприкладства, даже в шутку;

– даже разыгрывая сцены любви, актёры могут максимум держаться за руки;

– в нашей стране секса нет! Даже в упоминании.

И самый большой удар по моему тонкому вкусу – песни и танцы в спектакле не обязательны, но их всё равно туда запихивают: мол, от одной говорильни все позасыпают. Сами песни-танцы ещё ничего, но как это делается… Песни поются под караоке (представьте себе репертуар среднестатистического диска караоке). Подбираются они не по принципу «что подходит», а по принципу «что есть» и «что бы мне хотелось спеть». В песнях самым безжалостным способом переписываются слова, чтобы подогнать под спектакль и в соответствии с вышеперечисленными правилами. С танцами всё ещё проще – их просто пихают куда ни попадя, иногда как в том анекдоте: «Так грустно, так грустно, что хочется танцевать».

Вот приколоться бы потом и действительно написать этот спектакль! Наверняка на свободе найдутся придурки, которые захотят его поставить.

2 ноября: 41 день

3 ноября: 40 дней

4 ноября: 39 дней

Этот день ненавидят все. Кроме маньяков. Кто бы мог подумать, что я окажусь из их числа?

Просто тюрьма достаёт из человека зачастую что-то такое, о чём он сам и не подозревал. Чёрт его знает, как это получается… Я не могу сказать, что тюрьма – это страшное испытание или какой-то особенный опыт, но именно здесь можно по-настоящему вывернуть себя наизнанку, понять, из чего же ты состоишь на самом деле. Приличные домохозяйки здесь становятся хулиганьём и бунтарками, неформальная молодёжь открывает для себя мазохистское удовольствие в послушании… Чаще всего мы открываем в себе, конечно, что-то плохое.