«Лимонка» в войну

В Крым я прибыл в начале марта со своими российскими товарищами по партии «Другая Россия» и вступил в отряды самообороны. Совместно с крымчанами, приехавшими сюда жителями Донецка, Луганска, Днепропетровска и гражданами некоторых бывших Советских Республик мы, в частности, охраняли еще не сдавшуюся украинскую воинскую часть в Симферополе, регулярно проверяя выезжавший оттуда и въезжавший транспорт на наличие оружия; постоянно патрулировали город, поддерживая там порядок, и охраняли здание Крымской прокуратуры.

Это была вполне официальная служба, которую наша рота проходила в ночное время – мы были одеты в камуфляж и вооружены. Кто-то из приезжих ребят жил в казармах, а местные днём уходили домой; я же в дневное время находился в штабе «Другой России» – небольшой квартирке, которую мы сняли в центре города. На отдых времени практически не оставалось, поскольку, поспав несколько часов после дежурства, я обычно направлялся на площадь Ленина, где участвовал в массовых торжественных мероприятиях, организованных в предвкушении референдума, выступал на митингах около памятника Ленину и общался с представителями различных пророссийских и коммунистических организаций.

Находясь в Крыму, я был свидетелем просто небывалого вожделения масс и эйфории, будоражившей их сознание в связи с освобождением из-под киевского диктата: по улицам Симферополя ходили толпы людей с российской и советской символикой, проезжали машины с водружёнными на бампере российскими флагами; чуть ли не каждый день на площади Ленина проходили концерты и всевозможные праздничные мероприятия, посвящённые возвращению Крыма в материнское российское лоно. Большая часть опрошенного мною населения – на улицах, в магазинах, парках и т. д. до референдума планировала сказать решительное «да» России, а после – с радостью приветствовала свершившееся долгожданное объединение.

Хочу сказать, что я лично во время своего ночного дежурства в Крыму ни разу не столкнулся с какими-либо эксцессами или вооружённым противостоянием. Правда, 17 марта в наш город прибыл 17-летний экстремист «Правого сектора» из Львова и обстрелял одну из украинских воинских частей со строившегося 6-этажного здания, убив при этом одного украинского солдата и одного бойца Самообороны и ранив нескольких человек. Целью этого террориста было посеять панику среди людей и внести раздор между Самообороной и сдававшимися украинскими военными. Поскольку Верховный Совет Крыма где-то ближе к середине марта уже провозгласил независимость Республики и готовился к проведению референдума, украинским солдатам было предложено либо оставаться служить в новом государстве, либо уезжать на Украину. Никакого насилия к украинским силовикам мы не применяли. Я несколько раз беседовал с ними – вполне добродушные люди, говорившие, что являются патриотами Украины и собираются возвращаться домой, но крайне недовольны случившимся в Киеве государственным переворотом, считая, что именно из-за этого и произошла уже безвозвратная потеря Крыма.

Когда я был в мае арестован на Луганщине украинскими силовиками, то один из них – русский – в ходе политической беседы на повышенных тонах сказал, что он типа выступает и против «киевского майдана», и против «майдана на Донбассе и в Крыму», и крайне недоволен тем, что его дом и семья находятся в Крыму, а он служит в украинской армии и теперь ему придётся потерять свою недвижимость (это он считает величайшей трагедией, чуть ли не сломанной судьбой!). Я ему возразил: «А кто тебе мешает поехать в Крым, объяснить свою ситуацию, принять российское гражданство и оставаться там вместе со своей семьей – работа найдётся». Он же ответил, что не хочет в Россию. Но ведь это дело его личного выбора, где жить.

После референдума по статусу Крыма, когда 97 % жителей проголосовало за воссоединение с исторической Родиной, я отправился с товарищами в Донецк (18 марта), дабы принять участие в митингах и демонстрациях трудящихся, планировавших провести аналогичный референдум на Донбассе.