Линейный корабль

Двумя днями позже эскадра в ранних сумерках скользила по воде, обрывы полуострова Креус маячили в отдалении. Якорь бросили в бухте возле Сильвы-де-Мар, которую еще раньше сочли наиболее удобной для высадки. В четырех милях к западу располагалась батарея в Льянце, в пяти милях к востоку – батарея на мысе Креус, в пяти милях к югу, за хребтом, тянущимся к мысу Креус, лежал Росас.

– Удачи, сэр, – сказал из темноты Буш, когда Хорнблауэр спускался в шлюпку.

– Спасибо, Буш, – отозвался Хорнблауэр. В неофициальном разговоре можно иногда пропустить неизменное «мистер». Буш большой шершавой ладонью нашел в темноте и сжал его руку – надо же, Буш серьезно встревожен предстоящей операцией.

Гичка быстро неслась по воде, в которой отражались бесчисленные звезды; вскоре тихий плеск волн о песчаный пляж стал слышнее, чем осторожный шум грузящегося в шлюпки войска. С берега окликнули – по-испански. Хорошо – значит, на берегу не французы, может быть даже, это обещанные гверильеро. Хорнблауэр спрыгнул на берег, из темноты выступили несколько человек в плащах.

– Английский капитан? – спросил один по-испански.

– Капитан Горацио Хорнблауэр, к вашим услугам.

– Полковник Хуан Кларос, третья терция каталонского ополчения. Приветствую вас от имени генерала Ровиры.

– Спасибо. Сколько у вас людей?

– Моя терция. Тысяча человек.

– Сколько вьючных животных?

– Пятьдесят лошадей и сто мулов.

Вильена обещал, что на берег сгонят вьючных животных со всей северной Каталонии. До Росаса четыре мили по горной дороге и миля по равнине – чтобы тащить одну двадцатичетырехфунтовую пушку весом в две с половиной тонны по плохой дороге, нужно пятьдесят лошадей. Если б животных оказалось меньше, Хорнблауэр не тронулся бы с места.

– Отведите гичку обратно, – сказал Хорнблауэр Лонгли. – Пусть высадка продолжается.

Потом снова повернулся к Кларосу.

– Где генерал Ровира?

– За Кастельоном, идет на Росас.

– Сколько с ним людей?

– Все способные носить оружие испанцы Северной Каталонии, исключая мою терцию. Не менее семи тысяч человек.

– Хм.

Все пока идет, как обещано. Войско должно быть под стенами на заре, осадную артиллерию надо перетащить максимально быстро и сразу начать обстрел. Росас надо взять до того, как подоспеет французская армия из Барселоны, и времени совсем немного. Испанцы держат слово, Хорнблауэр должен сдержать свое.

– Наблюдают ли ваши люди за Росасом? – спросил он.

– Кавалерийский эскадрон поднимет тревогу в случае вылазки.

– Превосходно.

До зари он пушки далеко от берега не утащит, за это время Ровира должен взять Росас в кольцо, о любой вылазке доложат кавалеристы. Хорошо продумано. Похоже, он недооценивал испанцев, или просто каталонские ополченцы воюют лучше регулярной испанской армии – что весьма правдоподобно.

У берега плескали веслами все новые шлюпки, из первых матросы уже с шумом выпрыгивали в слабо фосфоресцирующую воду. Красные мундиры пехотинцев в сумерках казались черными, и на них ярко выделялись белые перекрестия портупей.

– Майор Лайрд!

– Сэр!

– Поднимитесь со своими людьми на вершину обрыва. Поставьте пикеты, где сочтете нужным. Помните ваши приказы. Не отпускайте никого дальше, чем на расстояние окрика.

Не доверяя бдительности испанских дозорных, Хорнблауэр хотел установить прочный заслон на случай внезапного нападения, но так, чтобы не получилось никаких накладок – а это нелегко, когда в темноте звучат три разных языка – английский, испанский и каталанский. Такого рода мелкие технические затруднения вряд ли предвидел не обремененный большим жизненным опытом адмирал. Барказы с пушками встали на мель далеко от берега. Матросы уже вытаскивали понтон, по распоряжению Хорнблауэра составленный из связанных в плоты рангоутных дерев и бочек. Кавендиш, первый лейтенант с «Плутона», работал толково и не беспокоил Хорнблауэра вопросами.

– Где лошади и мулы, полковник?

– Наверху.

– Спускайте их вниз.

Груз перетащат на берег в несколько минут, хотя тысяча ядер для двадцатичетырехфунтовых пушек – боезапас на день – весят более десяти тонн. Триста дисциплинированных матросов и триста морских пехотинцев выгрузят десять тонн ядер, пороховые бочонки, солонину и сухари на день – глазом не успеешь моргнуть. Больше всего мороки будет с пушками. Первую из десяти двадцатичетырехфунтовок только что уложили на понтон – перед этим пришлось отвязать найтовы, крепившие ее к планширю, вкатить с банки на короткую наклонную сходню, и уже со сходни на сам понтон – тот просел под ее весом, так что вода перехлестывала через бревна. Двести человек по пояс в воде тянули привязанные к пушке тросы, спотыкались, плескали водой, оскользались на мягком песчаном дне, но все же постепенно подтаскивали ее к берегу.