Линга Шарира. Третье возрождение Феникса

— Да нет, — отмахнулась Елена, — вербовать пытались. Интриги у них какие-то между спецслужб. Мне это неинтересно.

Артем, заскрипев железом, повернулся к Алексею:

— А ты?

Алексей пожал плечами.

— Нормально! Сто мильенов вопросов задали. Я, как Самохвалов велел, на все честно ответил. Видел бы ты, Артем Владимирович, глаза дознавателя, когда я ему выкладывал чистую правду и ничего кроме правды. По-моему, он позеленел и на тролля стал похож.

— Ну, слава Богу, — Артем попытался вытереть пот со лба, наткнулся на железо перчатки, хмыкнул и опустил руку, — Малой, что-то я у тебя оружия не наблюдаю. Где автомат?

Алексей горько вздохнул и развел руками:

— Так получилось, я не успел подготовиться.

— Идиот он, потому что, — раздраженно сказала Елена, — в камере без сознания валяется. Голова в крови, о бетонный пол приложился. Я ходила, смотрела. Вроде бы ничего фатального. Но сотрясение наверняка заработал. Врача бы вызвать, чтобы ссадину осмотрел.

— Да ладно, — отмахнулся Алексей, — обойдется. Не впервой.

— А что, так можно? — удивился Артем.

— Что можно? — не поняла Елена.

— Осознаться во сне, находясь без сознания в реальности.

— Ну, ты его видишь? — Елена уперла руки в бока и стрельнула глазами в Артема.

— Вижу, — кивнул головой Артем. Железо противно заскрипело.

— Значит можно, — резюмировала Лена.

— Так, — сказал Артем. Жутко чесался нос, но снимать доспехи он пока не решался, — подытожим, вы целы и почти здоровы. Что с остальными?

Лена пожала плечами.

— Неизвестно.

Артем не выдержал и избавился от лат. В процессе разоблачения как-то незаметно для самого себя стал обычного роста. С наслаждением почесал нос.

— Леха, — сказал он, наконец, — раз оружия нет, от меня ни на шаг! Хватит с нас одного Костика.

Алексей насупился и ничего не сказал.

— Ты чувствуешь что-нибудь? — спросил Артем у Елены.

Та отрицательно помотала головой.

Эгрегор: неизвестно. Локация: неизвестно. Когда: неизвестно.

Кто-то шел по старому тракту, непрерывно спотыкаясь о торчащие из грунта огромные булыжники. Дорогу давно никто не ремонтировал, и она постепенно приходила в полную негодность. Да и какой смысл ее ремонтировать, если последняя телега проехала здесь лет четыреста назад? Кто-то

остановился, поднял голову и, прищурившись, очень долго не отрывал взгляд от ажурных изгибов величественных арок, поддерживающих городской свод.

— Где это я? — спросил вслух Кто-то.

Ему никто не ответил, потому что отвечать было некому. Город был совершенно пуст. Легкий ветерок гонял листья по пустым улицам. Незряче глядели на пришельца выбитые окна зданий. Высохшие деревья по обеим сторонам аллеи поскрипывали на ветру и опасно раскачивались.

Древний город не просто был мертв, он был безлюден очень и очень давно, как минимум, несколько столетий.

Кто-то едва слышно вздохнул и зашагал дальше, неровные шаги по изуродованной дождями и ветрами мостовой вязли в глухой тишине, словно в болоте. Кто-то дальше побрел в никуда, потому что полностью заблудился в себе…

Россия. Москва. Большой Кисельный переулок. 29 марта. 2003 г. 00:17

— …вот как-то так, — закончил рассказ Самохвалов и замолчал.

Иванцов задумчиво грыз кончик карандаша. Наконец сообразив, что именно он делает в присутствии подчиненного, поспешно сунул огрызок в стаканчик для авторучек и оправдался:

— Да вот, Василий Петрович, курить бросаю. Врачи запрещают. Астма у меня. Все время тянет что-нибудь погрызть или пососать. Как младенца, ей богу. Советуют конфеты, леденцы, но я их терпеть не могу.

— Бывает, — холодно ответил полковник Самохвалов.

Значит, я из полковника уже вырос до Василия Петровича? — подумал он, и усмехнулся про себя — однако карьера быстро пошла в гору.

— Теперь более-менее все стало на свои места, — генерал почесал нос, — ты меня тоже пойми, Василий Петрович, мне ведь дела покойного Владимира Михайловича никто даже не передавал. Сейф опорожнил, наткнулся на счета, ордера, бухгалтерские ведомости, списки оборудования. Я же ведь не идиот, Петрович. Прикинул на глазок, а цифры астрономические. И ведь что получается? Официально, ни группа, ни исследовательский отдел, ни лаборатория у меня в хозяйстве не числятся. Не мои они, и вообще ничьи. Группа, по документам, упразднена. Р-а-с-ф-о-р-м-и-р-о-в-а-н-а. Пять человек по уголовному делу о коррупции проходят. Не перемудрили вы с с повышенной секретностью?

Самохвалов равнодушно пожал плечами.

— Мне все равно. Я на пенсии. Скажут «баста» — развернусь и пойду дальше грядки на даче окучивать.

— Да это понятно, — отмахнулся генерал, — непонятно другое, если сам хозяин осведомлен, то как получилось, что не в курсе оказался именно я, ваш куратор?

— А что тут непонятного, товарищ генерал? Не доверял тебе Владимир Михайлович. Потому в известность и не ставил. А потом все его хозяйство к тебе по наследству перешло, вот и неразбериха получилась.