что до появления лингвистики измененных состояний сознания такая установка была единственно верной. ' Основой методики нашего эксперимента являлось выполнение многочисленных общих для экспериментального исследования мышления и речи принципов, подробно описанных в ряде пособий [20, 59 — 62]. Нужно заметить, что во многих из них влияние как смысла, так и построения заданий теста на ответ испытуемого оценивается недостаточно (например, в одном из них можно найти вопрос:
К более сложным аспектам относится то, что испытуемому нужно хотя бы раз подробно объяснить задания теста и проследить за пробным выполнением им этих заданий. В нашем эксперименте эта трудность преодолевалась тем, что за несколько дней до начала эксперимента с испытуемым неоднократно наедине проходился весь тест, причем экспериментатор никак не реагировал на любой ответ. В ходе этой тренировки количество вводных слов сокращалось, заменяясь постепенно одним словом или жестом (например, в задании 3:
При подобного рода тренировках нами постоянно отмечалось, что многие испытуемые пытаются «перехитрить» экспериментатора, строя свои предположения о сути теста и следуя затем твердо выбранной однажды стратегии. В общем для нейтрализации такого поведения достаточен положенный в основу теста формально-грамматический подход. Например, испытуемому предлагается окончить фразу:
С целью преодоления этой трудности, отмечаемой как очень значимая даже ведущими специалистами по тестированию [6, с. 229], нами был разработан подход, суть которого состоит в систематическом отвлечении испытуемого от теста путем приближения структуры последнего к обычному опросу врача. Разумеется, из этических соображений в начале экспериментов испытуемому излагается суть психолингвистического эксперимента и получается согласие на его проведение, каждый раз делается соответствующая запись в истории болезни, и экспериментатор категорически отказывается оценивать в любой форме успешность лечения
22