Линии Маннергейма. Письма и документы, тайны и открытия

P. S. Вышлю из Ташкента заказным письмом более подробные инструкции относительно моей переписки, когда побеседую с Пеллио. Передай привет Мачехе и скажи, что сегодня я написал Августу длинное письмо[86].

Уже в Ташкенте стало ясно, что совместное с Пеллио путешествие не позволит Маннергейму выполнить задание Генштаба. Профессор был, конечно, осведомлен о том, кто этот сопровождаемый казаками финский барон-«ученый» с военной выправкой и с какими целями тот присоединяется к экспедиции. Тем не менее Пеллио рассчитывал, что Маннергейм будет в своих действиях полностью подчинен ему как начальнику экспедиции и утверждал, что русские обещали ему 10 000 франков. Не получив этих денег и поняв, что барон для выполнения своей миссии должен пользоваться определенной свободой действий, Пеллио начал вести себя крайне недоброжелательно и досаждать Маннергейму всевозможными придирками и требованиями. Разумеется, он был нежелательным спутником для французского археолога: его инкогнито было шито белыми нитками, и китайские чиновники могли из-за российского полковника чинить препятствия всей экспедиции. Все же от Оша до Кашгара они ехали вместе, и только после этого Маннергейм расстался с экспедицией Пеллио и путешествовал дальше в сопровождении одного казака и постоянно менявшихся наемных работников из местного населения.

В предварительном отчете Генеральному штабу, который Маннергейм составил после поездки (на хорошем русском языке, как мы можем убедиться), он весьма подробно изложил причины разногласий с французским ученым.

«…Прибыл 5 июля в Ташкент, где и явился командующему войсками генерал-лейтенанту Субботичу и начальнику штаба округа генерал-майору Маркову. От них я никаких новых инструкций не получил. Снаряжение для экспедиции Пеллио, направленное из Парижа через Либаву, задержало нас несколько дней в Ташкенте, откуда мы выехали только 13 июля вечером. Пеллио со спутниками отправился в Коканд для приема своего снаряжения, я же в Самарканд за 5 казаками 2-го Уральского казачьего полка, назначенными по ВЫСОЧАЙШЕМУ повелению для участия в экспедиции Пеллио. Непосредственно перед нашим выездом из Ташкента начальником штаба округа было сообщено г. Пеллио и мне, выписками из официального к нему письма начальника Генерального штаба, следующее: «Казаки должны быть подчинены г. Пеллио через Барона Маннергейма, оставаясь в непосредственном подчинении этому последнему, причем Барону Маннергейму предоставлено право пользоваться для личных услуг двумя казаками по собственному выбору».

Привожу это обстоятельство, в сущности незначительное, только потому, что оно вызвало сильное неудовольствие со стороны Пеллио, и мне кажется, что оно в связи с другим значительным неудовольствием Пеллио из-за невысылки, по его словам, обещанной или полуобещанной ему субсидии в 10 000 франков, которую он почему-то рассчитывал получить через меня, послужило одним из главных мотивов к созданию для меня в экспедиции совершенно иного положения (что будет видно из дальнейшего отчета), чем предполагалось при первоначальных переговорах в Париже и Петербурге.