Линия мести

В столовой Оле не только выдали несколько ломтиков хлеба, но и накормили несчастную женщину супом, оставшимся после обеда. Второго ей не досталось, зато суп Оля ела с таким удовольствием, что мне и самой внезапно захотелось есть. Я сходила ей за добавкой и только удивлялась, как в нее столько помещается. Вероятно, она и правда несколько дней, если не неделю, сидела на голодном пайке.

Когда мы вернулись в гостиную, ни Андрея, ни медсестры там уже не было. Я постаралась не думать, почему Андрей нас не дождался, а предложила Оле пойти в палату. Женщина согласилась. Она и правда очень изменилась — жуткая маска безумия и скорби исчезла, сейчас она охотно со мной разговаривала на самые разные темы. Может, Максим Григорьевич дал ей таблетку, отбивающую память? Как он умудрился заставить ее забыть о произошедшей трагедии?

Однако когда мы вошли в нашу палату, я поняла, что Оля ничего не забыла. Женщина села на кровать, я устроилась на своей койке. Оля начала разговор первой.

— Спасибо вам, Женя, что помогаете мне! — сказала она. — Вы очень добрая и милая. Я бы хотела иметь такую подругу, как вы…

— В чем же дело?! — улыбнулась я. — Мы с вами и так соседки, что мешает нам общаться как лучшим подругам? Я тоже с радостью с вами беседую.

— Да, это так, но… — Оля заколебалась. — Понимаете, Женя, в обычной — той жизни, до всего случившегося, мы с Колей жили вместе очень долго. Поженились рано, влюбились друг в друга, как школьники, а с годами страсть переросла в привязанность. Думаю, так оно и лучше — мы стали как одно целое, понимаете? Я без слов понимала Колю, а он — меня. Мы почти не ссорились. Коля был очень спокойным и молчаливым человеком, но это не означает, что он был угрюмым. Нет, совсем не так. Он от природы был таким, а я, наоборот, всегда любила общаться. И профессию себе такую выбрала — преподавателем работала, лекции читала. Коля всегда внимательно меня слушал, и, если у меня случались неприятности, он не просто сочувствовал мне и успокаивал, но и помогал решить проблемы. Мы всегда мечтали иметь детей, но, когда выяснилось, что я не смогу стать матерью, Коля не бросил меня. Наоборот, он поддерживал меня и даже предлагал взять ребенка из детдома. Коля никогда не обвинял меня ни в чем, он считал, что мои проблемы — это и его проблемы. Сложно объяснить, но мне кажется, другого такого человека, как Коля, на земле не существует…

Оля замолчала. Я посмотрела на ее лицо — глаза женщины наполнились слезами. Она прикрыла веки, протерла глаза рукой и продолжила:

— Мы всегда вместе отмечали праздники. Звали друзей и родственников — у Коли их много было, очень хорошие и добрые люди. Я готовила всякие салаты, закуски, мы пили хорошее вино. Потом Коля играл на гитаре, он очень любил романсы. Знал и другие песни — я любила слушать, как он поет «Беспечного ангела» или песни группы «Наутилус Помпилиус». Но Коля больше любил именно романсы, особенно Есенина…

Этот Новый год мы тоже отмечали дружной компанией. Приехали родственники, племянница Коли Наташа с мужем, его сестра, пришли мои подруги из университета. Мы всегда Новый год дома отмечаем, потому что это семейный праздник. Я готовила праздничные салаты, оливье, сельдь под шубой, на гарнир — запеченную картошку с грибами. Еды было очень много, я ведь люблю готовить и делаю это с удовольствием. Потому что знаю, Коля очень любит мои блюда и гости тоже охотно их едят. Под бой курантов мы открыли шампанское, выпили за счастливый Новый год. Коля положил мне подарок под елку — у нас была дома настоящая пушистая елка, которую мы вместе с ним наряжали. Он подарил мне книгу — сборник рассказов о любви моего любимого автора. Коля ведь знал, что я обожаю читать… Я ему подарила свитер — сама связала, это моя первая работа. Свитер получился не очень ровный, кое-где петли отличались друг от друга, но я очень старалась. Нашла в Интернете схему, долго тренировалась вывязывать сложный для меня рисунок. В основном вязала свитер на работе, чтобы Коля не видел. Мы ведь с ним приходили домой примерно в одно и то же время, вот и не получалось вязать вечером. Зато вставала я раньше и, пока готовила завтрак, тоже вязала… Коля сразу надел мой свитер и сказал, что это самая красивая вещь, которая у него только была. Этот свитер, он был темно-синего цвета — Коля любил этот цвет больше других. Я этот чертов свитер… ему в гроб положила…

Оля резко осеклась и закрыла лицо руками. Я услышала ее судорожные всхлипывания. Но, прежде чем я успела что-либо сказать, женщина продолжила: